— Не надо, потерплю, — отказался я. — Пойду, пожалуй, в столовую, пообедаю.
— Погоди. — Разенков загородил дверь, выразительно посмотрел на меня и с нажимом сказал: — Бедуин, ты попал под ка-излучение одновременно с Потапом, но почему-то не превратился в зомби…
— И что?
— Ничего. — Генетик улыбнулся и отошел от двери. — Просто хочу, чтобы ты знал: мутацию можно выявить на ранней стадии. Человек еще и сам не знает, что становится меченосцем или упырем, а приборы — раз, и показали.
— И что? — повторил я.
— Есть одна сыворотка… Она на стадии разработки, официально пока не признана, да и вообще о ней мало кто знает… Но тебе, конечно, это все неинтересно. Иди, ты же пообедать хотел.
Я вернулся к столу, сел на стул.
— Поговорим начистоту, Алекс.
— Если начистоту, то ты не мог побывать под действием ка-излучения и не измениться. Не мог, понимаешь?
— Думаешь, я стал мутантом? — Фраза далась мне с трудом. Но нельзя же бесконечно прятаться от правды. Пришла пора выяснить ее.
Разенков в ответ неопределенно повел плечами:
— Могу тебя обследовать, Бедуин. Конечно, неофициально — так, что никто, включая Вишневского, ни о чем не будет знать. Поставлю точный диагноз: идет ли у тебя мутация, и если да, то какая именно. Естественно, это не бесплатно… Ты же понимаешь… Зато полную сохранность тайны гарантирую.
— У меня при себе ничего нет.
— Сделаю в долг, — пообещал генетик. — У нас с тобой сейчас общие секреты, поэтому придется научиться доверять друг другу.
Оказывается, Алекс, когда надо, тоже умел улыбаться весьма обаятельно. Белозубая голливудская улыбка. Ну, просто рубаха-парень!
— Во сколько мне обойдется такое исследование? — уточнил я.
Разенков назвал сумму. У меня прямо-таки челюсть отвисла. Вот тебе и «ботаники-умники-очкарики»! Обдерут как липку, даже глазом не успеешь моргнуть. Пожалуй, я предпочту встретиться на узкой тропинке с толпой мародеров, чем с одним из них.
— Две новости, — объявил Разенков на следующий день, когда я вновь пришел в лабораторию.
Накануне он долго изучал меня, брал анализы, снимал энцефалограмму, томограмму и черт знает что еще.
— Давай хорошую.
— Лучше по порядку, — возразил он. — Итак, ты мутант. Скорее всего мутант-псионик.
— Это хорошая новость? — мрачно спросил я.
— Плохая, — поправил Алекс. — А хорошая… Помнишь, я говорил тебе о сыворотке?
— Ну?
— Она не сможет вылечить тебя…
— И это ты называешь хорошей новостью? — возмутился я.
— Дослушай до конца! Вылечить она не вылечит, но развитие мутации затормозит.
— Насколько долго?
— За год ручаюсь. А там видно будет. — Алекс замялся. — Не хотел говорить тебе сразу… У меня на Большой земле в Штатах есть один знакомый. Он… э… как бы это сказать… экстремальный хирург.