К себе в домик, к которому Рик за несколько дней успел привыкнуть, они возвращались после заката. Солнца уже видно не было, но света, отраженного от вытянутых у горизонта облаков, хватало, чтобы видеть тропу, колючий кустарник на обочине и руины брошенных построек.
— Ты так и не сводил меня к лагуне. А ведь обещал…
— Если обещал — свожу, — сказал Промис и отвернулся. Рик понял, что не сводит. Он уже знал, что все на этом острове идет наперекосяк.
— А вон остатки сада Гривена. Правильно?
— Правильно, — ответил Промис.
— От их дома остались одни ракушки, а сами они уплыли на Тамеокан, потом пересели на балкер и добрались до материка…
— Что за чушь ты несешь, Рик? — сердито спросил Промис.
— Что значит чушь? Ты сам мне говорил это — я только повторяю.
— Никуда они не уезжали, я их кости откопал прямо на участке. Надеялся, что найду припрятанные денежки, но нашел яму с костями и остатками одежды. Ребята Ромеро убили их, бросили в яму и забросали песком.
— Но ты же сам говорил мне, Промис! — выкрикнул Рик и даже дернул Промиса за плечо так, что затрещала его рубаха.
— Не дергай меня, Рик, — отмахнулся тот. — Да, я что-то наплел тебе, но это была моя… эта самая… самая хорошая история. Мне хотелось, чтобы старик Гривен добрался до материка, понимаешь?
— Понимаю.
— Вот он и добрался и даже звонил мне.
— Это я помню.
— Ты помнишь то, что хочешь, а я говорю то, что хочу, понял?
— Понял, Промис. Их всех убили. И семейство Гривенов, и того эльмейро…
Промис не ответил. Они молча шли мимо разросшихся кустарников миокадии, вдыхая обострившийся к вечеру аромат их соцветий.
Со стороны моря, от заполонивших побережье мангровых зарослей, доносились голоса обезьян и птиц, нехотя пререкавшихся из-за мест для ночлега.
— Скажи, Рик, а ты что же, ни перед кем ни за что не отвечаешь? — неожиданно спросил Промис, когда до их домика оставалось шагов сто.
Рик с ответом спешить не стал, ведь такой вопрос мог задать только такой же, как он, алкоголик, и ответ следовало дать полный, а не просто отшутиться.
— Я отвечаю, Промис. Я очень даже отвечаю, — сказал он и больше не добавил ни слова. Он знал, что понимающему человеку и этого будет достаточно, а всяким пустобрехам ничего не объяснишь, как ни старайся.
— Сегодня сеньор Ромеро девку привез, — сообщил Промис, поглядев на ярко освещенные окна домика.