— Откуда эти экзотические пески?
— Вы видите пустыню? Плод вашего собственного воображения. Я просто набрал программу нейтрального окружения.
Я смотрел на пустыню позади него, она выглядела настоящей, как любая другая пустыня. Он дал мне время проникнуться этой идеей.
— Сейчас я вмешаюсь в работу вашей машины, — сказал он, — чтобы привести вас в сознание. В обмен вы разрушите машину, включая все записи и диаграммы. Договорились?
— Предположим, я скажу нет?
— В таком случае она будет остановлена другими средствами, менее безболезненными для гордости вашей планеты.
— Даже так, а? Я вам не верю.
— Это ваше право.
— Я смогу восстановить ее, если то, что вы говорите, правда.
— Если вы будете настолько неразумны, то снова обнаружите себя здесь — но совершенно одного. Итак, что вы скажете?
— Сделка не состоялась, — ответил я.
— Подумайте как следует, Флорин.
— Я не люблю совершать сделки с завязанными глазами. Может быть, вы лжете, а может, нет. Может быть, я великий изобретатель, а может быть, я подвешен к люстре за хвост. Вам придется доказать мне все это.
— Послушайте, Флорин. Я был сверхтерпелив с вами. Я мог бы сразу же обратиться к силовым методам, но я воздержался. А вы пытаетесь теперь шантажировать меня.
— Или выполняйте, или проваливайте, Дисс.
— Вы упрямый человек. Флорин — очень упрямый! — он скрестил свои узкие руки и стал барабанить пальцами по бицепсам. — Если я возвращу вам рассудок и вы убедитесь, что дела обстоят именно так, как Я их описал, — в этом случае разрушите ли вы машину?
— Я приму решение, когда попаду туда.
— Нет, вы неисправимы! Я не знаю, почему трачу на вас время. Хорошо. Согласен. Но я предупреждаю вас…
— Не надо. Это испортит нашу дружбу.
Он сделал нетерпеливый жест и отвернулся, возникло мимолетное, призрачное видение вертикальных панелей, горизонтальных полосок света; Дисс производил быстрые движения руками, свет угасал, изменялся; далекий горизонт резко приблизился, заслонив собой все небо. Какое-то мгновение существовала только темнота, где-то далеко раздавались звуки хлопающих одна за другой дверей. Мысли, имена, лица ворвались в мой мозг, как вода, наполняющая ведро.
Затем медленно вернулся свет.
Я лежал на спине в комнате тридцать футов с потолком из сверкающих панелей, с полом из узорчатого кафеля. Носатый стоял у консоли, которая подмигивала и вспыхивала аварийными сигналами, попискивающими и взвизгивающими в скрипучей тревоге. Серый человек в белом халате склонился над панелью поменьше. Барделл похрапывал на соседней койке.
Я издал стон, и Носатый, повернувшись, пристально уставился на меня. Его губы зашевелились, но он не произнес ни слова.