— А ну спокойно. Спокойно…
То ли его слова подействовали, то ли девчонка смирилась с неизбежным. Только теперь, крепко держа незнакомку за обе руки, Антон получил возможность рассмотреть ее получше. Выше среднего роста, стройная, худенькая… нет, подумал Караваев, это от истощения, а сложена она хорошо. Но блокадной худобы, как у многих, не заметно. Значит, ела хотя бы через день. Чуть бледное лицо с заострившимися чертами, в которых угадывалась былая плавность, обрамляли длинные спутанные волосы; темно-русые, почти черные, они выбивались из-под шапки.
Симпатичная. Объективно, не только по его стандартам. Раз это видно даже сейчас, раньше она явно была из тех, кто выделяется в толпе и заставляет мужчин оборачиваться. Уж у кого, а у Караваева глаз наметанный. Ее не портили ни обветренная кожа, ни свежие кровоподтеки и царапины на лице, ни темные круги под глазами — все вместе это напоминало своеобразный готический макияж. Антон подумал о том, как она будет выглядеть без этих тряпок, в которые, как и во все наверху, намертво въедалась пропитавшая снег сажа.
— Откуда ж ты взялась? — задал он первый вопрос, обретя дар речи. Еле сдержался и не добавил «чудо».
Она молчала, будто не слышала вопроса.
— А… Ты, наверно, не разговариваешь с незнакомцами. Ладно, меня зовут Антон. Вот теперь, когда я для тебя больше не чужой, мы можем поговорить?
Она ничего не сказала, но по лицу и глазам он понял, что услышан.
— Где-то я тебя видел, — продолжал Антон. — Не припоминаешь? Может, на какой-нибудь дискотеке? Или, чем черт не шутит, по телевизору? Ты мне кого-то напоминаешь.
На секунду ему показалось, что губы девушки усмешка.
— Это вряд ли, — чуть слышно проговорила она.
Один из товарищей Антона раньше работал спасателем. Из тех, что выезжают освобождать детей, застрявших между прутьями кроватки, и спасать самоубийц, висящих на руках под балконом. Он рассказывал, что человека из состояния шока выводят, втягивая в такую ни к чему не обязывающую беседу. Можно еще матом обложить, но в этой ситуации такой вариант не подходил.
— Как тебя зовут?
— Настя.
Антону показалось, что приятнее этого голоса он не слышал. В прежней жизни он укладывал женщин штабелями, да и в Убежище, где наблюдалась демографическая диспропорция не в пользу слабого пола, у него было три подружки. В любовь с первого взгляда он не верил, но было в девушке что-то такое, что заставляло взглянуть во второй. И в третий. Напрасно он встретился с ней глазами. Антон просто хотел проверить, как она, и вот пропал. Возможно, на всю жизнь.