Когда Лариса суетилась вокруг него на даче после отъезда Турка и Даны, ему даже что-то такое показалось… будто и с ней что-то возможно, если бы он поддался. Ему очень хотелось поддаться. Так он думал тогда. Сейчас, докурившись до горечи во рту и головной боли, он понял, что захотел любви. Да! Той самой, которую всегда отвергал, обходил стороной, которую смог принять лишь единожды – Маришкину, и только потому, что сам страстно полюбил эту девушку. Он думал, что больше никогда и ни от кого не захочет принять этот великий дар – любовь, никогда не сможет снова полюбить сам, но что-то вдруг стронулось с привычных мест в его заледенелой душе. Раз существуют такие женщины, как Дана, значит, не все потеряно, значит, можно еще найти похожую на нее… Как? Неужели он, которому так комфортно существовалось одному, будет теперь искать женщину? Да… Пожалуй, будет… Он не хочет больше существовать. Он хочет жить! Не только брать, но и давать! Он хочет о ком-то заботиться… оберегать… любить… и принимать любовь в ответ…
Он чуть не поверил в Ларису, особенно оказавшись у нее в квартире. Она, такая гордая и независимая, сумела простить ему мерзкую историю с Даной. Даже в постели в ту ночь была другой, не такой, как всегда, хотя до этого – такой же, как все женщины, с которыми он имел дело до нее: загребущей паучихой.
И вот теперь оказалось, что эта Лариса, которой он, Виктор Юсупов, уже хотел сдаться со всеми потрохами, и есть та самая Лорка. А ее он давным-давно вычеркнул из своей жизни точно так же, как собственную мать. Теперь он явственно видел в Ларисе черты Лорки. У нее были карие, удлиненные к вискам глаза, которые в детстве казались Виктору всегда хищно прищуренными. Ее большой рот в те времена напоминал ему лягушачий. Сейчас крупные губы Ларису только украшали. У нее и фигура почти не изменилась. В детстве Лорка казалась ему тощим и плоским богомолом, нынешняя Лариса была длиннонога, узкобедра, но вовсе не неприятно тоща. Словом, всем хороша, если бы не являлась мерзкой Лоркой, адовым проклятием его детства!
Раздавив в переполненной пепельнице очередной окурок, Виктор решил съездить на кладбище. Все-таки он нигде так не отдыхает душой, как возле Маришки. Он так и не приклеил к памятнику ее фотографию. Сначала хотел, даже перевел фото, где она красиво и нежно улыбается, на фарфоровую планшетку, а потом раздумал. Во-первых, на памятнике написано чужое имя, во-вторых, нечего на милое Маришкино лицо смотреть всяким зевакам, что таскаются по кладбищу. А сам он всегда может полюбоваться девушкой дома. У него остался маленький альбомчик с фотографиями, которые он сам же и делал.