… Меня тащут. Под мышки, как соседка баба Тьяна своего благоверного из пивнушки. По кочкам, камням, что-то больно бьёт по плечу, что-то давит на живот, сквозь вату судорожное дыхание, перемежаемое всхлипами… Кто бы это был?…Тьма…
… Меня не тащут, лежу на твёрдом. Под головой – котомка, тепло. Сквозь веки свет пробивается, пахнет дымом. Костёр – хорошо… Тьма…
…В рот льётся что-то горячее и нестерпимо сладкое, под спиной – что-то мягкое, а может – кто-то, и голову придерживает… Элька – всплывает в памяти. Подруга. Подруга – хорошо… Тьма…
…Открыла глаза – сверху звёзды, повернулась – рядом костёр. А в ухо кто сопит и спину греет? Элька! Как ты выбралась?!! Выбралась?! Воспоминания обрушились лавиной – трактир, лесорубы, съём, господин за стойкой,… кстати, кто он? Неважно…
– Элька, Элька, проснись! Что там было? Как?…- трясу как грушу, а толку никакого, проворчала что-то сквозь сон, положила сверху руку – спа-а-ать. Спать – хорошо… Сплю.
А утро началось с того, что трясла меня Элька. Что характерно, тоже как грушу. Блин. Вставай, соня. Завтрак стынет! Тебе чего – пирожных или мяса? Чего-чего… Пирожных конечно. А потом мяса. А потом опять пирожных. Куда лезет? Вот и Марисса каждый раз после выплеска говорила – куда лезет. Стоп… Выплеска НЕ БЫЛО! А ощущение такое, будто был.
– Э-э-эль, расскажи, а… Я похоже всё самое интересное проспала…
Тут Элька и рассказала. И честно говоря я не знала, смеяться или плакать. Сила у Эльки невеликая – на одного, максимум двоих здоровых мужиков на уговоры хватает. А тут и на одного не хватает – причём старается, как на троих, а эффект на выходе – пшик. Почувствовала подруга, что я к выплеску готовлюсь, видела, что сила уходит безрезультатно, пыталась перенаправить интерес – на его компанию. Ничегошеньки не выходит, а потом трах-бах-шарах! Что-то грохнуло, осколки – будто лунный камень взорвался – бело-голубые, светятся… И тут ей показалось со страху, будто силу в неё влили – щедро, от души! Страх переродился в ЯРОСТЬ, ГНЕВ, ВОЛЮ – чувство появилось – если прикажет – головы друг другу зубами будут отгрызать, на своих кишках повесятся – перечить не посмеют. А уж ерундовинка такая, как друг друга повязать и вовсе сопротивления не встретила. Единственного несвязанного и сидящего в подвале трактирщика хрупкая девушка заперла, поставив на крышку люка дубовую стойку. А стойку наподобие той четыре здоровых мужика в родном поместье от столяров в новую пивнушку тащили – упарились. Откуда силы – неясно. А потом под ненавидящими взглядами из-за кляпов во рту поснимала кошели поясные, собрала провизии, нашла мешок сахару – тоже взяла – это он меня так больно по плечу бил, болтался на весу. Кстати есть ещё? Как нет? Там же не меньше двух пудов было? Ну ладно, съела, так съела… Вот, выволокла меня за порог, котомку едой набитую пристроила мне на живот, мешок через плечо перекинула и потащила в лес, подальше от этого злосчастного трактира. Кстати, тащила она меня, оказывается, трое суток, с перерывами, с ночёвками, а не одну ночь – как мне показалось.