Бонита облегченно вздохнула, как будто избежала опасности, и легко ответила:
– Это не моя версия, а профессора Кронина. Гражданская война или религиозная, а скорее – и то и другое вместе.
С этим можно было согласиться. Вспомните Варфоломеевскую ночь. Католики вырезали в Париже всех гугенотов. Дети, старики, женщины, богатые, бедные, господа, слуги – исключений не делали ни для кого…
Бонита быстро уехала, а Анджелина уговорила меня поехать с ней на ланч. Майк, Карлос и Вадим о чем-то разговаривали в соседней комнате и крикнули, чтобы мы их не ждали.
Мы сначала пробежались по магазинам и накупили массу симпатичных вещиц. С Анджелиной было легко, и советы она давала хорошие – у нее был отличный вкус. Я потратилась капитально – купила себе гранатовое ожерелье и браслет. Темно-вишневые гранаты – моя непреодолимая слабость.
Я долго крутила ожерелье в руках: цена была заоблачная, меня душила жаба. Клерк, стоя за спиной, оглушал быстрой скороговоркой. Я была уже готова положить ожерелье на витрину, как ко мне подошла Анджелина. Два небрежно брошенных слова, и клерк послушно ретировался. Затем она отобрала у меня ожерелье, которое я вертела в руках, и надела на меня другое – немыслимо дорогое, но восхитительно красивое. Потом, отмахнувшись от моих протестов, Анджелина выхватила прекрасный браслет, который я не заметила раньше, и надела его на мое запястье. Еще секунда – и на моем пальце засверкало кольцо удивительной красоты. А вот с серьгами у нее случился облом. Уши у меня не проколоты.
– Жаль, – сказала красавица, – но даже без серег красиво. Посмотри сама.
Анджелина быстро заколола мне волосы на макушке и развернула перед зеркалом. Я осторожно взглянула на себя. Из зеркала на меня смотрела не я. Тяжелые вишневые гранаты странным образом изменили мое лицо, мой взгляд. Красивая незнакомка улыбнулась мне.
– Это страшно дорого, – прошептала она.
– Зато красиво, – не поддержала мое отражение Анджелина. – Берем!
Я вышла из магазина с пустым кошельком и радостью в сердце.
Мы не захотели оставаться в городе на ланч и поехали на дикое побережье. В отличие от Бониты, Анджелину не интересовало ничего, кроме мужчин. Она поведала мне обо всех своих школьных романах и многочисленных поклонниках. Имя Майка, однако, не прозвучало ни в одном из ее рассказов. Мы перешли к десерту, когда истории Анджелины наконец иссякли.
– А как же Майк? – спросила я ее. – Он разве не относится к твоим поклонникам?
– Нет конечно, – легко наврала губернаторша.
– Странно, я видела, как страстно он тебя целовал. На приеме. В гостиной с французскими окнами.