На него нахлынули воспоминания, и он остановился на мгновение, чтобы вытереть с лезвия белую пыль от штукатурки. И тут уголком глаза поймал свое отражение в напольном зеркале.
Да, это был, несомненно, тот самый Гейбриел Найт, которого называли Железным Майором.
Тот самый хладнокровный сукин сын, который перестал считать убитых врагов, когда их число перевалило за сотню. «Никакой пощады». Это его девиз.
Усилием воли прогнав воспоминания, нахлынувшие на него, он решительно вышел из комнаты. В конце концов, этот нож принадлежал Софии. И он хотел всего лишь вернуть его ей. Сам он больше не нуждался ни в каком оружии.
Желая извиниться за свое недостойное поведение, он бросился вниз по лестнице и выскочил из дома.
— София! — В этом безлюдном месте ему ответило только эхо. Но тут он заметил ее темную фигурку вдали, на освещенной луной подъездной дорожке. — София, подожди!
Едва она увидела, что он идет за ней следом, как бросилась бежать.
Пропади все пропадом.
— София, вернись! — крикнул он, прибавив скорости.
— Не подходи ко мне! — отозвалась она.
— Я не причиню тебе зла! — Он шел все быстрее, хотя понимал, что она может воспринять это как угрозу. — Прошу тебя, остановись на минутку и выслушай меня!
— Я не желаю больше слышать твоих обвинений!
Судя по голосу, она, кажется, плакала. Ну что тут будешь делать? Он почувствовал себя таким негодяем. Почти нагнав ее, он сделал еще одну попытку успокоить девушку.
— София, я принес твой нож. Разве ты не хочешь получить его назад?
— Оставь его себе, — сердито ответила она.
— София, не уходи! Прошу тебя! — воскликнул он. — Я не сделаю тебе ничего плохого! — Он прибавил шагу, ощущая напряжение вокруг заживающего шрама. — Остановись на минутку и дай мне возможность извиниться.
— Ой!
Он увидел, что она подвернула лодыжку, споткнувшись о большой камень, которыми изобиловала неровная подъездная дорожка.
Он поморщился, испугавшись за нее, но, услышав не подобающее леди ругательство, долетевшее до его ушей, невольно улыбнулся. В этой странной, непредсказуемой цыганочке было столько жизненной силы, столько привлекательности.
Если он утратит бдительность, она может украсть его сердце.
Споткнувшись о камень, София не упала, а удержалась на ногах и продолжала идти — или, вернее, хромать — дальше.
— С тобой все в порядке? — с беспокойством спросил он.
— Не волнуйся! — Она медленно повернулась и жестом приказала ему не приближаться.
Он остановился в добрых десяти футах от Софии, опасаясь снова испугать ее. Она гордо вскинула подбородок, но он понял, что это всего лишь бравада, а на самом деле ей больно. У него сердце защемило от жалости.