– Потом поговорим, – буркнул Лаврухин и отключился.
Чтобы убить время, Севка решил заехать к папане. Он купил в магазине хлеб, колбасу, сыр, пиво и поехал на кладбище.
Генрих Генрихович сидел в сторожке на койке очень и очень грустный.
– Ты знаешь, Севун, что зимбабвийский доллар окончательно умер? – спросил он тоскливо, когда Севка засовывал продукты в холодильник.
– Ты сам вырыл ему могилу? – хохотнул Севка.
– Твои шуточки неуместны! – подскочил папаня. – Зимбабвийский доллар стоит сейчас всего пятнадцать американских центов!
– Ужас какой, – покачал головой Севка. – И как ему помочь?
– Как, как… – Генрих налил пиво в гранёный стакан и, подняв его, провозгласил:
– За здоровье зимбабвийского доллара! – Залпом выпив пиво, папаня утёр рукавом рот. – Кстати, Севун, можешь меня поздравить, я вступил в общество анонимных алкоголиков, – сообщил он.
– Почему же ты пьёшь? – возмутился Севка.
– Так мы же анонимные алкоголики! И пьём анонимно! Никто в данный момент, кроме тебя, не знает, пью я или не пью.
– Бедное общество, – вздохнул Севка.
– За анонимность! – поднял стакан папаня.
Пиво так стремительно исчезло в недрах папаниного организма, будто его засосала невидимая воронка.
– А вообще, Севун, я через силу пью. Только чтобы помочь зимбабвийскому доллару. Пойдём, я покажу тебе, какие художественные могилы сегодня вырыл.
Они прогулялись по кладбищу, поболтали о том, о сём, и Севка засобирался.
– Скажи, папаня, что нужно надеть, чтобы выглядеть мачо? – спросил он, садясь за руль.
– Ведро на голову, – радостно посоветовал Генрих.
– Мачо, папаня, это самец, а не огородное пугало.
– Тогда не знаю. Думай сам, Севун. По мне так, что пугало, что самец, один хрен. Только с ведром на голове ты будешь интереснее, чем без него.
– Понял, – кивнул Фокин.
Он поехал в город и, так как дозвониться до Лаврухина не смог, зарулил в магазин мужской одежды. И хоть, как выяснилось, у каждого существовало своё мнение о мачо, Севка купил белый льняной костюм, красный галстук и красные мокасины.
До свидания с Милой оставалось всего полтора часа.
В очередной раз не дозвонившись до Васи, Севка отправил ему эсэмэску «поганый мент».
В парфюмерном отделе он приобрёл три вида парфюма, а в галантерее разжился запонками «под золото» и зажимом для галстука с фальшивым бриллиантом.
Наличных денег осталось лишь на один цветок, зато это была орхидея.
* * *
– Изысканно, – похвалила Милавина орхидею и тут же вставила её в платиновый узел волос.
В отличие от Севки, Мила не очень-то ломала голову над своим образом. Она пришла всё в том же чёрном костюме, чёрной повязке, и только лёгкий макияж слегка придал ей торжественности и официоза.