— Два. — Бородач смущенно улыбнулся. — Правильно ввести в общество… сам понимаешь. Клиенту это важно. Вся жизнь его от этого зависит… дальнейшая. Или ты тут улицы мести будешь, или сразу в контору приличную каким-нибудь менеджером устроишься. Есть разница? А два процента… При среднем доходе это мизер. Ну тыща в год, ну полторы…
— Даю пять тысяч сразу. И не надо никаких контор. Просто отведи к Новаку.
— Так бы и сказал! — забеспокоился Ник.
— Цыц, щенок, ты свою мазу профукал. — Бородач махнул рукой. — Провыкобенивался. Сиди теперь и сопи вон в титьку. А ты, Володя, запомни: ежели Ефимыч обещал сделать задаром, значит, сделает. Здесь тебе не Сидней. Слово держим. Кончится облава — отведу.
— Нет, дядя, погоди. Поговорить-то нам можно?
— Ты же не хотел!
— Я передумал!
— Вот жлоб…
— Северяне в этом деле замешаны. — Студент разволновался. — У Новака с ними раньше какие-то дела были. Они его от Управления прикрывали, а он им научные расчеты делал. На основе архивных данных. Больше мне ничего не известно.
— Северяне? — Волк прищурился. — Кого ты имеешь в виду?
— Джерри Нуриев, Аарон Освальд, Иван Соло, Мария Штерн… северяне, понимаете теперь?
Все перечисленные граждане работали ведущими мыслеэфира. И все были голубоглазыми, русоволосыми мулатами. «Расовая теория» Волка получала развитие. Уроженцы северного Дарвина все больше противопоставлялись остальной части населения континента. Пока непонятно, на какой почве и из каких семян прорастали колючие побеги, но игнорировать уколы их шипов становилось все сложнее.
— Зря вы за это дело взялись, — неожиданно подала голос Линда. — Лузовое оно. Северяне этого так не оставят. Поймают вас и пустят на липучку.
— Куда пустят?
— Не куда, а на что. На липучку, которая по трубам под Черным течет.
— На переработку отправят, — пояснил студент.
— А-а, Володя, не слушай ты их! — Ефимыч махнул ручищей. — Балаболки! Это все басни, вроде той, что про саркофаг сочинили. Детишек пугать.
— Басни? — Ник загадочно ухмыльнулся. — А про старое Зубаревское кладбище тоже басни? Про могилы бездонные, из которых на следующий день после похорон трупы исчезали, тоже басни? Про коллектор кладбищенский, про сторожей и про черные лампы, которые вместо света тень дают…
— А это вообще бред, — отрезал Ефимыч. — Был я в том коллекторе. Сухой он. И не коллектор вовсе, а система каких-то подземных ходов и убежищ. Говорят, это дело еще с кенгурячьих времен осталось.
— С каких? — не понял Володя.
— Ну, с тех, с доисторических, когда туг повсюду кенгуру скакали, овцы паслись и эти… кипарисы росли.