— Не напрягайся, — продолжал он, умоляя. — Пожалуйста, отдохни, мы оба вернемся через несколько минут.
Она пристально всматривалась в его лицо, читая что-то в глазах. Потом кивнула и осела на диван. Розали помогла ей опуститься на подушки.
Белла поймала мой взгляд.
— Держите себя в руках, — сказала она. — И возвращайтесь.
Я не ответил. Сегодня я не мог ничего обещать. Я отвел взгляд и вышел вслед за Эдвардом в парадную дверь.
Безотчетный случайный голосок в моей голове отметил, что не так уж сложно было отделить его от семейства, может быть слишком легко?
Он шел, ни разу не оглянувшись, и не беспокоясь о том, что я могу наброситься на его незащищенную спину. Я решил, что видимо он этом не нуждался. Он знал бы, когда я решусь напасть. Это означало, что мне придется принимать решение очень быстро.
— Я не готов сейчас давать тебе возможность убить себя, Джейкоб Блэк, — прошептал он, быстро удаляясь от дома, — Запаси немного терпения.
Как будто мне было дело до его планов. Я зарычал сквозь сжатые зубы.
— Терпение не мой конек.
Он продолжал идти, отходя от дома на несколько сотен ярдов, я следовал за ним по пятам. Я весь горел, пальцы дрожали. Я был на пределе в полной готовности и ждал.
Он остановился без предупреждения и, обернувшись, оказался ко мне лицом. Выражение его лица снова меня поразило.
На секунду я ощутил себя младенцем — мальчишкой, который всю свою жизнь прожил в маленьком городке. Всего лишь ребенок.
Потому что я знал — для того, что бы понять эту бесконечную муку в глазах Эдварда, я должен был прожить на земле гораздо дольше, испытать и постичь намного больше.
Он поднял руку, будто хотел утереть пот со лба, но его пальцы впились в мрамор лица так, словно он желал порвать на себе кожу. Его черные глаза горели в провалах глазниц так, будто не замечали ничего вокруг, а видели совершенно иные вещи. Он приоткрыл рот, словно собираясь закричать, но я ничего не услышал.
Это было лицо человека, сгорающего заживо.
На мгновение я лишился дара речи. Это выражение было слишком правдоподобным — то, что я видел в его глазах тогда, в доме, было лишь тенью того, что я увидел сейчас. И это было концом. Последним гвоздем в ее гробу.
— Это убивает ее, верно? Она умирает.
И я знал, что когда произнес это, на моем лице, была та же мука, будто эхо. Отдаленное и не такое сильное, потому что я все еще пребывал в шоке.
Ото всего этого кружилась голова — все случилось так быстро.
В отличие от меня, у него не было времени, чтобы дойти до такого состояния.
Разница была в том, что я уже терял ее много раз, всевозможными способами и путями в своих мыслях.