После этого в эфире повисла долгая напряженная пауза.
– Он жив? – Вопрос прозвучал одновременно по двум каналам. Спрашивали Грей Гаргаван и Роэна.
– Он жив и здоров. Предвижу ваше желание увидеть его и демонстрирую его состояние в настоящий момент времени.
По каналам связи пошла картинка, где Странник выполнял физические упражнения, находясь в каком-то тесном помещении.
– Чего ты хочешь? Каковы твои условия освобождения Алексея Гардова? – Вопрос задал Грей Гаргаван.
– Предлагаю временное перемирие. Вы не пытаетесь попасть на «Непобедимый», я сохраняю жизнь вашего друга. Вопрос о его освобождении пока не рассматривается мной.
Говорить больше было, по большому счету, не о чем. Грей Гаргаван не стал продолжать диалог. Косморазведчики и Предтечи предприняли мозговой штурм, пытаясь найти выход.
– Теперь становится понятным, как создавался тот первый звездолет, уничтоженный «Ковчегом», – выразил общее мнение Предтеч Крон. – Перемирие необходимо Машинному Разуму, чтобы закончить работы по доработке второго монстра.
– Нужно немедленно проверить все Сферы на предмет состояния базовых кораблей-маток, которые их построили, – заметил Грей Гаргаван. – Я срочно высылаю разведчиков.
– Что будем делать с «Непобедимым»? – задала волнующий всех вопрос Ингрид.
– Пока ничего, – тяжело вздохнул Грей Гаргаван. – Мы связаны по рукам и ногам. Остается только ждать.
– Чего? – спросил Сан Саныч. – Надеюсь, всем понятно, что Машинный Разум пытается добиться от Странника информации о тех приемах и методах, с помощью которых его победили в прошлый раз?
– Это ясно. И все же будем ждать изменения ситуации. Я верю в Странника.
– А если изменения ситуации не последует?
Грей Гаргаван лишь молча пожал плечами.
…По восприятию Странника, прошло четырнадцать с половиной лет одиночного заключения, когда он почувствовал, что продолжения пытки временем его психика может не выдержать. Нужно было начинать давно задуманную операцию. Дальнейшее промедление грозило необратимыми изменениями личности.
Начал он с демонстрации признаков того, что его воля слабеет, а заточение становится непереносимым. Это было тем более нетрудно, что было близко к истине. Он изобразил беспричинные вспышки ярости, когда вдруг начинал колотить кулаками в переборки, выкрикивая что-то бессвязное. Изобразил также впадение в апатию, когда он сутками сидел, уставившись в одну точку.
Наконец, наступил день, когда он обратился к Машинному Разуму:
– Эй, тюремщик! Давай поговорим…
…Для Роэны вынужденное ожидание, когда она находилась буквально в двух шагах от мужа, было особенно непереносимым. Приказ Грея Гаргавана: «Ждать и ничего не предпринимать» она восприняла разумом. Но принять его сердцем никак не могла.