До чего же хорошо, что Ирия дал этим любителям человечинки хвост, а не ноги!
Быстро слезть с дерева у людоеда не получилось, и спрыгнуть он тоже не мог – дерево не нависало над водой. Совсем юнец, не мудрено, что я его заметил. Был бы опытнее, кормить бы мне этим утром подводный народ своей плотью. А теперь охотник изо всех сил пытался добраться до воды. Не успел.
Я оставил водяников в том месте, где они умерли. Одного на отмели, второго у дерева. И гарпун вынимать не стал. Пусть стая убедится – ничего личного у меня к погибшим не было, просто они выбрали неудачную добычу. Я, в свою очередь, тоже ошибся, поторопился: надо было поспать подольше, еще с часок, дождаться, пока солнце выглянет из-за деревьев, и только потом идти за водой. Ведь знал, что в этих краях живет водяной народ! Ну, чего уж тут жалеть, разве что утонувший котелок!
Выругавшись еще раз, я подобрал сапоги и побрел к товарищам. Ребра, принявшие удар хвоста, болели. Колючки, которыми щедро снабжены водяные людоеды, разорвали рубашку и оставили глубокие кровоточащие ссадины. Хорошо хоть шипы не ядовитые.
На поляне было по-прежнему тихо. Танита уже проснулась и сладко потягивалась, запрокинув улыбающееся лицо. При виде меня, мокрого как мышь во время паводка, с изодранной рубахой, пятнистой от своей и чужой крови, глаза девушки округлились.
– Хорошо спалось? – не удержался я от издевки, ведь шум от драки у реки оборотень тоже умудрилась не услышать.
Следующее движение Таниты вызвало у меня приступ сильнейшего изумления, который тут же перерос в ледяную злобу.
Эта... блудливая... кошка... у которой здравого смысла меньше, чем у курицы, оказывается, не страдала глухотой... Нет! Эта дура страдала полным отсутствием мозгов! Она засунула себе в уши затычки!
Даже слов не нашлось, чтобы высказать девице все, что о ней думаю. Да и сил на ругань не осталось, поэтому я просто подошел к рош-мах, забрал овальные шарики и кинул их в тлеющий костер.
Танита вспыхнула, но промолчала. То ли вспомнила обещание оставить ее на дороге, то ли мой потрепанный вид служил слишком наглядным примером ее неправоты.
Я молча переоделся, загрузил вещи на лошадей и растолкал Агаи со словами:
– Досыпать и завтракать будем в другом месте. Через четыре часа.
Сирин ничего не сказал, только вяло залез в седло. По-моему он даже до конца не проснулся.
Всемогущие боги... С какими детьми я связался. Одна отправляется в опасный путь, прихватив затычки для ушей, уж лучше бы для рта соорудила. Второй лезет досыпать в седло, не спросив, ради чего мы так резко срываемся с места. Определенно, веселенькая будет дорога. С этой мыслью я подхватил девочку и передал ее Таните.