А вот деревеньке не повезло. Нет ее больше. Даже печных труб, и тех не осталось, только ровный красивый луг, усыпанный васильками да ромашками. Если кто не знает, что там жили люди, тот и следов не найдет. Один колодец уцелел, из которого пить не рекомендуется – живо кабанчиком станешь.
Вот такая она в ярости – лесная дева Корри, Хранительница здешнего края.
Да, сложная предстояла задача, я даже начал жалеть, что решил просить о помощи. Могли бы и сами справиться. Подумаешь, побегали бы немного, ну, убили бы еще пяток разбойников, зато никаких обязательств.
Эх... задним умом все крепки.
Я так и не понял, когда поляна закончилась, и мы шагнули за порог жилища духа. Вроде бы только что под ногами пружинила трава, и вот уже сапоги топчут темно-зеленый ковер в комнате. Стены были плотно увиты плющом, среди которого светились звездами уже знакомые фонари. И только на одной вместо зеленого узора из листьев мерцало зеркало. Необычное, словно подсвеченное изнутри.
Любопытство заставило подойти поближе.
Да, зеркало, но не покрытое амальгамой стекло, и не полированный металл, а застывшая вода. Не ледяная, замершая, а именно застывшая, остановленная в падении колдовством.
– Руки не вздумай сунуть, – как-то по-домашнему и слишком по-человечески предупредила лесная дева.
Я обернулся к властительнице леса. Она с улыбкой стояла у широкой кровати и внимательно наблюдала за гостем. Похоже, дама не собиралась дожидаться ужина, решив сразу взять меня в оборот. Во всяком случае, одежд на ней уже не было.
Отец всех богов.... Разве бывает на свете такая красота? А разве найдется человек, способный отказаться от такой женщины?
– Корри, я ....– голос прозвучал хрипло, словно горло сдавили невидимые руки, пытаясь удержать от опрометчивого шага.
Пришлось прокашляться, прежде чем продолжить:
– Корри, ты. Не знаю, как объяснить... Но ты можешь умереть во время... любви.
Одно движение, и она уже рядом. Аромат цветов и женского тела смыл остатки разума. К тому же девушка не стояла спокойно: нежные руки неторопливо занялись пуговицами камзола. Мои глаза без спроса уставились на высокие, небольшие и крепенькие, словно два яблочка, груди. Под тонкой прозрачной кожей, напомнившей розоватый опал, угадывались тонкие сосудики.
Дыхание перехватило от близости к совершенству.
Дева дотянулась губами до моего заросшего щетиной подбородка:
– Почему? Ты бываешь жесток со своими женщинами?
Что?! Что за... глупости?! Корри, что ты делаешь? А я что делаю?!
От прикосновения сияющих золотым огнем локонов руки обвисли, словно плети, камзол упал на пол, и девушка подобралась к ремню на штанах.