– Корри...
Эдхед то, неужели этот стон издал тоже я?!
– Корри, я не человек и превращаюсь в чудовище! Ты умрешь, если посмотришь на меня!
Все! Справился и выдавил признание! Надеюсь, она поверит.
Вместо того, чтобы отшатнуться, лесная дева тихо рассмеялась:
– Думаешь, я подобна человеческим женщинам? Какой же ты молодой, Дюсанг Лирой, и какой наивный!
Вот, спасибо! Хорошо хоть дураком не назвала, хотя дала сполна им себя почувствовать.
– Не боюсь я твоего страшного вида.
Тут она снова рассмеялась, уткнувшись в мой неведомо когда оголившийся торс. Она что, успела рубашку стянуть?! Через голову?
– Корри, и вампиры боятся, и оборотни, – предпринял последнюю попытку образумить отчаянную деву.
– Меня тоже, – улыбнулась она в ответ и спросила. – Я тебе нравлюсь?
-Да!
Это слово вырвалось само собой.
– Тогда поцелуй меня!
Приказ? Просьба? Да какая, к демонам, разница! Чихать я хотел на все! Моя! Сейчас – моя! А что будет потом... К демонам!!
– Смотри, милый! Смотри!
Как не вовремя эти слова, но раз повелительница желает...
Я послушно повернул голову.
В зыбкой серебряной глади волшебного зеркала две фигуры на смятых простынях. Тонкая, женская, и мужская, с бугрящимися в напряжении мускулами. Почти человеческая, если не считать небольших игольчатых наростов на плечах. А вот лицо...
Ну, зачем ты заставила меня посмотреть?!
Бездушная безгубая маска, приплюснутый нос со щелями вместо ноздрей, волосы рассыпались на три ряда и слиплись в костяной гребень, но самое страшное – это глаза. Хотя их закрывают незрячие бельма, не существует более внимательных и более страшных глаз.
Тонкие пальчики осторожно касаются красных голых век, ласковый голосок журчит:
– Знаешь, почему они так боятся тебя? Они видят в твоих глазах не только собственную смерть, но и то, что будет с ними после нее. Не просто видят, а заранее чувствуют ужас и боль наказания, которое назначено богами!
Видят смерть? Но вампиры уже мертвы!
Последняя фраза произносится вслух, и снова слышится смех в ответ:
– Не настолько мертвы! Поверь мне, не настолько!
И снова сводящие с ума поцелуи, и царапины на спине от острых коготков, и послушное женское тело под руками.
Какое наслаждение, оказывается, когда тебя желают! Когда ты нравишься со всем своим нечеловеческим уродством!
Ты хотела спеть мне песню? Я готов слушать ее хоть тысячу лет напролет, только не гони! Пожалуйста...
Судьба и боги любят меня. Иначе как объяснить, что я не орал вслух весь тот бред, от которого плавилась ночью голова. Одно неверное слово – и открылась бы дверь в колдовской мир, куда войти намного легче, чем выйти.