Во время скитаний по поручениям его величества я упорно обходил границы поместья кружными путями. Почему? Сам не знаю. Наверное, не давала покоя смерть вдовы, а может, угнетало то, что меня как кутенка вышвырнули прочь из дома. Так что, не был я в пределах земель Лироев вот уже семнадцать лет, и теперь с любопытством новичка обозревал окрестности.
Да, память хранила другой пейзаж. Сильно изменилась наследная вотчина за большой срок. Там, где раньше шумел молодой подлесок, обнаружилась целая роща стройных дубов. Река сменила русло, о старом напоминало только заросшее тростником болото. Одна деревня разрослась домов на тридцать, другая захирела, словно в ней внезапно вымерла половина жителей. Такое вполне могло статься – приграничье край суровый. Странно только, что дядя об этом не написал. Он, конечно, посланиями меня особо не баловал, но раз в год сухой перечень событий присылал.
Интересно, как мой "отец" теперь выглядит? Постарел, наверное, поседел. Даже жалко, что я с чужой физиономией, хотелось бы посмотреть на реакцию старика.
Стоило подумать про лицо, как всплыла перед глазами противная морда, мелькнувшая в волшебном зеркале. От этих воспоминаний меня перекосило. Я ждал, что внешность моя окажется далекой от эталона красоты, но не настолько же! Демон с ним, если бы я был просто некрасивым или ужасным, или страшным, но... Откуда такая изрядная доля откровенной мерзости?! Я что, настолько отвратителен в душе? Понятно, почему мамочка попыталась сразу избавиться от младенца. Я бы на ее месте, наверное, тоже попробовал. Хотя... не уверен. Страх страхом, но я был ее плотью и кровью, а уродцем родился не по своей воле!
Старая обида, с которой, казалось, распрощался уже давным-давно, обожгла горечью рот, вызвав желание сплюнуть.
Агаи, заметив мою гримасу и последовавший за ней плевок, тихо спросил:
– Что-то случилось?
Вот уж неугомонный... Ну какое ему дело до того, что меня огорчило? Чего лезет?
Опасаясь нагрубить ненароком, я не стал отвечать, надеясь, что докучливый сирин сам отстанет. Не тут-то было, на ближайшем же привале, дождавшись, пока Танита уйдет совершать моцион с малышкой, парень полез с расспросами.
– Дюс, я вижу, что после ночи, проведенной с лесным духом, тебя что-то гнетет.
Вот репей!
– Ты ошибся.
Недовольство снова всплыло мутной пеной, в груди затлел огонек беспричинного гнева, словно Агаи преступил запретную черту.
Слова отрицания не помогли, аптекарь держался своего, как гончая кровяного следа:
– Нет, не ошибся. Раньше тебя не сердило мое любопытство, а теперь даже лицо побелело от злости.