— Что-то на него это не похоже, — сказал Роберт, рассеянно разглядывая свой стакан.
— Видишь ли, Тони часто производит впечатление бабника, но на самом деле он вовсе не такой. Он просто пользуется тем, что само идет ему в руки, а при такой внешности недостатка в предложениях, естественно, нет, — насмешливо сказала она.
— И ты не возражаешь против этого? Я имею в виду, когда все это происходит в твоем доме? — спросил он.
— Он не приводит их домой. У него правило: женщины — одно, а жизнь — совсем другое.
— И ты — часть именно этой жизни.
Она пожала плечами.
— Так получилось — дом-то мой. Но я почти не захожу в мастерскую, которую он оборудовал в кладовке. Очень редко, и только по приглашению.
— А как же твои знакомые мужчины? Они не возражают против жильца?
У Дженни чуть не сорвалось с языка, что никаких мужчин и в помине нет, но она вовремя спохватилась. Девушка медленно отпила из стакана, чтобы собраться с мыслями. Не хотелось, чтобы Роберт подумал, будто мужчины вообще ею не интересуются. А на самом деле, когда отец болел, у нее совершенно не было времени на личную жизнь. Потом, убитая горем, она и думать не могла о знакомствах, ну, а потом появился Тони и составил ей отличную компанию. И только сейчас она осознала, что ей необходимо нечто большее.
— Да нет, никто не возражает, — уклончиво ответила она. — Мы же ничем не связаны. Иногда я его целыми днями не вижу. Он может отправиться куда-нибудь на своем фургоне рисовать или просто запрется в мастерской и работает.
Роберт покачал головой.
— Чудеса, да и только, — недоверчиво улыбнулся он. — Шесть месяцев жить рядом с девушкой — и не поддаться искушению. Похоже, Тони более стойкий оловянный солдатик, чем я о нем думал.
При этом его глаза говорили о том, что сам он в подобной ситуации не устоял бы перед соблазном. Взгляд был столь откровенным, что Дженни невольно съежилась. Его внимание льстило, но в то же время казалось оскорбительным. Хотелось настоящего чувства, а не быть очередным объектом его страсти.
— Сладкое быстро приедается. Наверно, когда живешь в такой непосредственной близости, с булочки облезает сахарная глазурь. Хотя меня вряд ли можно сравнить со сладкой булочкой, — ядовито произнесла она.
— Сладкого много не съешь. По мне, так вкуснее песочного коржика ничего нет, — последовал невозмутимый ответ.
Она вскинула брови и с некоторой долей сомнения в голосе спросила:
— Я должна понимать это как комплимент?
Роберт со смехом откинулся на стуле. На этот раз он смеялся от души, и, когда заговорил, в голосе не было ни капли цинизма. Наоборот, сердечность интонации согревала душу.