Чувство гадливости к Маршу привкусом тухлой рыбины прилипло к языку Арэна. Не помогала даже жевательная палочка.
— Двадцать пять кратов — немалая сумма, — повторил дасириец, собрал во рту слюну и остатки мятного листа, и смачно выплюнул в снег. Привкус никуда не делся. — Наверняка тот, кто продал его, рассказывал, что за вещица.
— Само-собой. — Дюран подбоченился, прочистил горло кашлем. — Клинок тот был из шаймерских земель, тех, в которые нет хода уже три сотни лет. Старинная вещица, принадлежала младшему сыну императора. Предыдущий владелец кинжала прятал свое лицо черным саваном; когда я спросил, уж не хоронится ли он от правосудия, бедолага открылся. Его тело побила порча, язвы и фурункулы изъели лицо до кости! — Таремец осенил себя охранным знаком. — Проклятие богов каждому, кто ступит в земли Шаймерии. Несчастного, думается мне, уж давно терзают харсты Гартиса.
— Участь, достойная каждого мародера, — под тяжелым взглядом Арэна, купец скукожился, как змеиная кожа на солнце, и торопливо повернул лицо к Миэ.
Уж не сам ли коротышка, ездил в шаймерсике земли, призадумался дасириец, выезжая чуть вперед. Сомнительно — таремец труслив. Чего ж тогда дрожит, будто харсты нарочно для него раскалили свои вилы?
— Не нравится он мне, друг мой, — кипел всегда спокойный Банру, как только их лошади поравнялись. — Смердит от него.
— Цветочной водой и пудрой, — пошутил Арэн и тут же оборвал смешок, под негодующим взглядом Банру.
Он вполголоса, бегло, пересказал тутмосийскому жрецу слова торговца. Рот Банру скорчился судорогой презрения, едва Арэн закончил.
— Может так статься, что тот клинок… — Чуть не сказав «у Раша», дасириец прервался — Что кинжал тот просто похож на кинжал братьев Послесвета?
— Может статься все, что угодно богам, — смягчился Банру. Морщины ушли с его лба, глаза заблестели теплом. — Мы ведь в самом деле не видели кинжал. Прости, друг мой, что нагнал тревожные думы, — жрец приложил ладонь к груди, покорно склонив голову, едва не свалившись с коня.
Арэн вовремя подхватил южанина и помог удержаться в седле, похлопав по плечу, мол, какие между нами обиды. Но говорить, что нутром чует — кинжал принадлежит Послесвету, не стал.
— Господин Шаам, я бы желал говорить с вами, если вы найдете несколько минут внимания для простого торговца, — таремец нагнал их со жрецом.
Банру отдал все положенные приличия, назвав свое имя и пожелав купцу удачи и лика Леди звонкой монеты, и придержал коня, чтоб оторваться.
— Злая судьба распорядилась так, что мой охранник оказался бесполезен. Ни глаз, ни отваги. — Он качал головой постоянно, будто шея его не держалась хребта. — А после того ужасного нападения, мне страшно помыслить, что станет со мной, если такое повториться. Я всего лишь купец, меня уверили, что южные территории Артума безопасны. Я никак не мог угадать иного. У моей семьи есть личная охрана, вымуштрованная сотня голов! Знай я, как обернется — разве стал бы ехать налегке? До моих земель рукой подать, сразу за Длинным лесом, через реку и вот они — земли Маршей.