Когда стемнело, неторопливо побрeл назад, прикидывая, чтоб к полуночи добраться до посадочной площадки (ночевать доведeтся уже на таможне).
…Правильная дата догнала его за четверть шага от диска стратосферного лифта:
— Прощай, гаски.
— Ещe увидимся, де нана.
— Так и не навоевался, гаски?
— Я обязательно вернусь, де нана. Когда-нибудь. Когда устану.
…Он устало присел на вещмешок, ни мало не заботясь о безопасности, о том, что, особо не церемонясь, могут выстрелить в спину. Пока эта перспектива его не угнетала. Приятное состояние; жаль, быстро рассасывается.
— Слышь, пацан, а знаешь, как посвящают в Профсоюз?
— Не знаю, и знать не хочу, — желторотик попытался, было, ретироваться, но сейчас Михаил наслаждался редкими минутами свободы, а для полноты счастья ему нужен был хотя бы один непредвзятый слушатель:
— Стоять!! Куда собрался?! Дезертируем, солдат?! Покидаем боевой пост?!
Бледный, парень вернулся за стойку — фуражка съехала к уху.
— Слушай мудрого. Вряд ли тебе когда-нибудь ещe представится случай… редкий…
Ты, конечно, ничего не знаешь о двадцати одном правиле дисциплинарного кодекса?
Ты не учил до посинения десять положений о наказаниях? Ты не терялся в воротах «Сюда входит только добродетель!», «Пред вратами верности и преданности все равны!» и «Путь героев Хань пролегает через небесные и земные круги!»? Ты не произносил тридцать шесть клятв… ты не тушил о пол ароматическую палочку… И ты… ты… и серебряная игла с красной нитью в ушке… средний палец правой руки… кровь… кровные братья… Понимаешь?!
Михаил оторвался, наконец, от созерцания своих перепачканных травой и глиной ладоней — желторотик заткнул уши пальцами и почему-то закрыл глаза.
Ничего не скажешь — умно.
Пришлось выпрямиться и подeргать служивого за рукав:
— Успокойся, малыш, я уже молчу, — (отрешeнное лицо, немигающий взгляд) — Если понял, кивни.
Шумный глоток, подбородок трижды прикрыл адамово яблоко.
— И замечательно, и великолепно. И ещe…
Напряжeнная пауза. Отчeтливо тикает шестерeнчато-пружинный механизм. Совсем рядом, за серебристой стеной, вот-вот окончательно исчерпают ресурс две неоновые лампочки.
Михаил почесал небритое горло и продолжил:
— Слышь, командир… У тебя это… водка на борту есть? Да ладно, не строй из себя целку после девяти абортов. Тащи, говорю, поллитру — помянуть надо. Да погоди — куда рванул? — это тебе… от меня, на память… стекло сменишь, а так часики вроде ничего. Не шик, конечно, «Командирские» обычные, но от души… Нет-нет, не скромничай! — у меня ещe одни с собой есть… Чо стал?!
Шевели поршнями! Бутылку тащи! И стакан… нет, два! — помянуть надо…