Попытка большевиков уничтожить нас единовременным наступлением с фронта и тыла не удалась, и мы вновь оказались на прежних позициях. В это время назначен был командующим фронтом генерал Слащев. Генерал Пилинг был ранен, и больше мы его не видели. Новый же командующий фронтом был фигурой, о которой стоит сказать пару слов.
За его непонятную храбрость он получил потом название Слащев-Крымский. Кончил, однако, тем, что уже после нашего поражения и эвакуации перешел к большевикам. Этот странный человек всегда был одет в белую, им придуманную форму — что-то вроде белой черкески. На голове — странная, белая же кубанка, на левой руке — белый попугай. Его адъютантом была большой красоты девушка, в чине поручика и всегда в мужской форме. Замашки этого генерала были диктаторские, а его распоряжения поражали своей оригинальностью. «Клопы и блохи! — можно было прочесть на стенах домов в Керчи. — Клопы и блохи, мы вас достаточно видели. И вшей тоже, а вот ванных для раненых мало. Чтобы завтра были. Напоминать не буду».
И появлялись в наших убогих лазаретах и ванны, и нужные лекарства. Его любили за это, но больше всего он был популярен из-за своей непонятной храбрости. Никто не мог понять, зачем он так поступает. И много раз я сам его видел впереди его конвоя: с попугаем на левой руке, весь в белом, с развернутым русским флагом, он объезжал наш фронт далеко впереди наших окопов. Большевики обычно открывали по всей этой кавалерии жестокий огонь, но ни разу никто не сморгнул, что говорится, глазом; ни разу никто не был задет пулей. Зачем это надо было делать — никто никогда не мог понять.
Простояли мы так же тихо и спокойно еще некоторое время. Но вот на утро 4 июня 1918 года было назначено наше наступление. Предполагалось очистить Крым от большевиков и выйти на Украину. Нашей прямой задачей было занятие Джанкоя с возможной быстротой, чтобы отрезать красным путь отступления на север. Рано с утра стали бить и англичане с Черного моря, и подошедшие греки с Азовского. Вся наша артиллерия открыла также, что называется, ураганный огонь. К пяти часам утра наша пехота и мы продвинулись вперед. Красные окопы были разнесены вдребезги, и мы беспрепятственно дошли до Джанкоя. Но в самый город войти не могли: красные взорвали мост. Пришлось его чинить, и пока мы были этим заняты, наши дальнобойные морские пушки били по самой станции. Ясно было видно, как разлетелись пути, идущие на север, как загорелись станционные здания. Большевики были отрезаны и сдавались толпами. Победа наша была полная, и Крым был освобожден.