Строго говоря, такой процесс рассуждения не является специфически буддийским или исключительно научным, но представляет собой проявление основополагающей активности человеческого ума, которую мы постоянно используем в своей повседневной жизни. Классический пример достоверного умозаключения как основы логики, который дается при обучении начинающим монахам, состоит в объяснении того, что мы можем судить о наличии в отдалении от нас огня по столбу поднимающегося дыма, а это, в свою очередь, говорит о наличии там человеческого жилья. Вы можете легко вообразить себе путешественника, замерзшего после долгого пути и нуждающегося в чашке горячего чая. Он видит дым, делает вывод об огне и движется в ту сторону, рассчитывая на теплый ночлег. На основе такого верного умозаключения путешественник может осуществить свое желание выпить горячего чая. Из наблюдения феномена, воспринимаемого органами чувств, можно узнать о вещах, скрытых от непосредственного восприятия. Такой способ рассуждений является общим для буддизма и науки.
* * *
Во время своего первого визита в Европу в 1973 г. я имел счастье познакомиться с другим замечательным мыслителем XX века философом Карлом Поппером. Поппер, как и я, некогда вынужден был удалиться в изгнание; ему пришлось бежать из родного города Вены в период нацистского правления. Впоследствии Поппер стал одним из самых ярких критиков тоталитаризма. Вскоре мы обнаружили, что между нами много общего. К моменту нашей встречи Поппер был уже довольно пожилым человеком (около 70 лет), но сохранившим сияющий взгляд и ясный ум. Я мог только догадываться, насколько энергичен он был в молодые годы, по той страсти, с которой он рассуждал о тоталитарных режимах. В наших беседах он готов был больше говорить о возрастании опасности коммунизма, об угрозах со стороны тоталитарных политических систем для личных свобод и об открытости общества, чем о взаимоотношении науки и религии. Но мне удалось обсудить с ним также и проблемы, касающиеся научных методов.
Мой английский на тот момент был еще не так хорош, как сейчас, да и сопровождавший меня переводчик оказался недостаточно опытен для такого рода бесед. В отличие же от самбй эмпирической науки вопросы ее философии и методологии гораздо более сложны для обсуждения. Потому в данном вопросе мои встречи с Поппером получились менее плодотворными для меня, чем беседы с Дэвидом Бомом и Карлом фон Вайцзеккером. Но между нами завязалась самая искренняя дружба, и я встречался с ним всякий раз, когда приезжал в Англию, включая памятное для меня посещение в 1987 г. его дома в Кенли, графство Суррей. Я испытываю большую любовь к цветам и садоводству; особенно мне нравятся орхидеи, и Карл с гордостью провел для меня экскурсию по своему замечательному саду и оранжерее. Во время этой встречи я обнаружил, насколько велико было влияние, оказанное Поппером на философию науки, особенно в вопросах научной методологии.