В своей комнате она глянула на рабочую шкатулку, где под красным лоскутком и синим мотком ниток скрывались «Таро». Однако даже спустя несколько дней после испытаний в часовне ей не хотелось еще смущать покой своего ума тайнами странной книги. В то же время Леони прекрасно понимала, что чтением времени не убьет. Слишком взволнована она была предстоящим событием.
Тогда ее глаза обратились к краскам, кистям, мольберту и папке с акварельной бумагой, сложенным на полу. Она встала, тепло вспомнив вдруг о своей матери. Отличный случай с толком потратить время и приготовить для нее сувенир. Подарок к их возвращению в город в октябре.
Может, он заставит померкнуть неприятные детские воспоминания о Домейн-де-ла-Кад.
Леони позвонила горничной и попросила принести ей миску с водой для кистей и кусок плотного холста — накрыть стол. Потом она достала палитру и тюбики с красками и принялась выдавливать алые, охряные, голубые и темно-зеленые бусинки на черную эбеновую дощечку. Из папки с бумагой она достала толстый желтоватый лист.
Она посидела немного, дожидаясь, пока снизойдет вдохновение. Не слишком отчетливо представляя, что намерена изобразить, она стала тонкими угольными линиями набрасывать очертания фигуры. Кисть скользила по бумаге, а мысли устремлялись к предстоящему вечеру. Рисунок начал оформляться помимо ее воли. Она гадала, каким ей покажется общество Ренн-ле-Бен. Все приглашенные отозвались на гостеприимство Изольды. Леони воображала, как ей отпускают восторженные комплименты, представляла себя сперва в своем голубом платье, потом в красном, потом в том, зеленом, из «Самаритянки». Она мысленно рассматривала свои стройные руки в разных вечерних перчатках, сравнивая изысканную отделку одной пары с длиной другой. Она обдумывала, как скрепить свои медные кудри перламутровым гребнем или серебряными заколками, которые выигрышно подчеркнут их цвет. Она перебирала в памяти кружева, серьги и браслеты.
Тени на лужайке становились длиннее, а она прекрасно проводила время за приятными мыслями, между тем как краски на листе ложились все гуще, и изображение оживало под ее кистью.
Только когда вернулась навести порядок в комнате Мариета, Леони разобралась, что она нарисовала, и поразилась увиденному. Без малейшего к тому намерения она изобразила одну из карт Таро с панелей на стенах часовни: Сила. С единственной разницей — она наделила девушку длинными медными волосами и одела ее в утреннее платье, очень похожее на то, что осталось висеть у нее в шкафу квартиры на улице Берлин.
Нарисовала саму себя!