— Конечно, конечно, — бубнил доктор. — Увлечение медициной часто заставляет меня забывать о…
— Вы прибыли в Ренн-ле-Бен на воды? — с показной вежливостью осведомился Фромиляж.
Анатоль покачал головой.
— Мы остановимся в имении нашей тетушки рядом с городом. В Домейн-де-ла-Кад.
Леони заметила, как в глазах доктора вспыхнуло удивление. Или тревога?
— У вашей тетушки? — переспросил Габиньо.
Леони зорко наблюдала за ним.
— Точнее будет сказать, у жены нашего дяди, — поправился Анатоль, очевидно, тоже заметив перемену в интонации удивленного доктора. — Жюль Ласкомб был сводным братом маман. Мы пока не имели удовольствия познакомиться с тетей.
— Вы что-то хотели сказать, доктор Габиньо, — не вытерпела Леони.
— Нет-нет. Ничуть. Извините меня, я… я просто не знал, что у Ласкомба были столь близкие родственники. Он вел тихую жизнь и не упоминал… Честно говоря, мадемуазель Верньер, нас всех удивило его решение жениться, да еще в столь преклонном возрасте. Ласкомб производил впечатление убежденного холостяка. И ввести жену в такой дом, с такой дурной репутацией, ну…
Леони вся превратилась в слух.
— С дурной репутацией?
Но Анатоль опередил ее с вопросом:
— Вы были знакомы с Ласкомбом, Габиньо?
— Не слишком близко, но был. Они провели здесь лето, помнится, в первый год после женитьбы. Мадам Ласкомб предпочитала городскую жизнь, она часто на несколько месяцев покидала имение.
— Вы были личным врачом Ласкомба?
Габиньо помотал головой.
— Нет, я не имел этой чести. Он лечился у врача в Тулузе. Он много лет страдал из-за слабого здоровья, хотя кончина, вызванная сильной простудой в начале года, наступила скорее, чем мы ожидали. Когда стало ясно, что он не оправится, в начале января ваша тетушка вернулась в Домейн-де-ла-Кад. Ласкомб умер через несколько дней после ее приезда. Конечно, ходили слухи, будто он умер из-за…
— Габиньо, — вмешался Фромиляж, — придержите язык!
Молодой доктор снова покраснел.
Фромиляж выказал свое недовольство, подозвав официанта и потребовав полностью зачитать счет, чем положил конец разговору.
Анатоль оставил щедрые чаевые. Фромиляж швырнул на стол банкноту и встал.
— Мадемуазель Верньер, мсье Верньер, — коротко откланялся он, приподняв шляпу. — Габиньо, нас ждут дела.
К изумлению Леони, доктор беспрекословно последовал за ним.
— Почему это о Ламало нельзя говорить? — немедленно спросила девушка, едва те двое скрылись. — И почему доктор Габиньо позволяет этому Фромиляжу так собой помыкать?
Анатоль усмехнулся.
— Ламало известен новейшими успехами в лечении сифилиса — атаксии, — ответил он. — Что касается твоего второго вопроса, думаю, Габиньо нуждается в спонсорской поддержке Фромиляжа. В таком маленьком городке разница между успехом и скромной практикой очень заметна.