Около полуночи колонна все еще продвигалась ускоренным маршем по проселочной дороге, подгоняемая пустотой, которая, все нарастая, сгущалась сзади. Ночь стояла ясная, теплая, тихая, и только изредка ее оживляло легкое дуновение ветерка. Августовское небо, прозрачное и высокое, было усыпано звездами. Низко, у самой земли, стлалась густая пелена тяжелой сухой пыли, пахнущей глиной и битым камнем, которая закрывала шоссе и поле. Полковник Матеяну, скорчившись в коляске мотоцикла, опустив голову и закрыв глаза, не мог разобраться в царившей вокруг суматохе. Но все же он отчетливо различал непрерывный скрежет идущих позади танков, глухой рокот грузовиков, переполненных солдатами, изнуренными этим медленным движением, Время сделать очередной привал давно прошло, и он знал, что измученные солдаты клюют носом в автомашинах или на ходу, уцепившись за борта грузовиков, стволы орудий, что шоферы ведут грузовики, засыпая с открытыми глазами, что тени тех, кто не поспевают за колонной, все дальше отстают от нее. Он знал, что даже минута отдыха пошла бы им на пользу, но не мог дать им этой минуты, потому что они еще не оторвались на достаточное расстояние от советских войск, которые, несомненно, устремились по их следам. Впереди, покрытые краской, мигали время от времени слабым голубоватым светом фары, и в их нечетком свете он видел шоссе с разбитыми повозками и опрокинутыми в канаву орудиями, разбросанными и искореженными касками и винтовками, перевернутыми и сдвинутыми к обочине зарядными ящиками, с разбухшими от дневной жары трупами лошадей и группами бредущих по краям канав солдат, догоняющих прошедшие накануне колонны. И чем больше он думал о том неожиданном приказе, в соответствии с которым он оставил свои боевые позиции, тем больше его охватывали страх и беспокойство, что вскоре русские его нагонят… «Если бы немцы около месяца назад не отвели свои танки для прикрытия прорыва на Висле… Однако все напрасно. Это ничего не изменило бы, все равно мы оказались бы в таком положении… А что будет теперь? Какой смысл в этом нашем марше и почему мы должны делать такой крюк, если большая дорога ведет прямо на юг?» Матеяну вздрогнул, будто наяву почувствовав, как над колонной прошла холодная волна.