— Видали? — перебил Сергей, показывая на Марию. — Человек прямо из экспедиции, в чем была. Геолог, два месяца в тайге. От холодов даже голос потеряла. А вечером нам в итальянское посольство на прием. Обслужите по полной программе. Маски там всякие, массаж, ноготочки — ну, сами знаете. Косметику, понятно, не польскую, а французскую…
Директор подхватил:
— Для вас, Сергей Иванович, из сейфа настоящий «Ланком» достану, только что получил набор из новой коллекции. И насчет волос не беспокойтесь, позвоню Альбине Петровне в «Чародейку». Там сегодня Пьер работает, пусть отменит кого-нибудь из клиентов. Возвращайтесь к шести, не узнаете свою даму. Так как насчет кирпича и щебеночки?
— Без проблем.
С Калининского Сергей дунул в цековский распределитель за деликатесами, потом сгонял на центральный рынок, оттуда к Ванде, волшебнице по части шмоток — отоварился на четыре с половиной штуки. Квартира у Ванды вроде склада — обувные коробки до потолка, шкафы с тряпьем, ящики разных колготок-шарфиков, черт ногу сломит. Пришлось звонить в Центр Красоты, чтоб Марии померили талию, бедра, ступни. Выбрал всё самое лучшее, на свой вкус.
Короче, еле-еле к шести поспел на Калининский.
Но мог бы особо не торопиться, над Марией колдовал великий парикмахер Пьер. Сотню возьмет, не меньше. Да хоть две.
Передал Сергей ассистентке пакеты, коробку с обувью. Сел в кресло ждать. Листал журнал «Бурда», волновался.
Мария вышла без четверти семь. Такая, что у Дронова журнал на пол выскользнул.
Нет, она не стала красивей, потому что некуда. Но из чумазой золушки превратилась в такую фифу — на любой, самый крутой вернисаж приведи, будет королевой. Не зря Сергей отстегнул чумовые бабки за гипюровую блузку, сквозь которую просвечивал лиловый лифчик, на кожаную мини-юбку, на замшевые сапоги выше колен и красные сетчатые колготки.
Мария с любопытством разглядывала себя в зеркале, хлопая приклеенными ресницами — то так повернется, то этак. Потрогала волосы, растрепанные, будто на сеновале ночевала. Хихикнула.
— Мадемуазель, укладку не трогаем, — переполошился Пьер, горделиво оглядывавший свое творение. — Это деликатная конструкция. И по улице не ходить. В машину, из машины, и только.
Небрежным жестом взял у Дронова бумажку.
— Мерси. Забирайте вашу болтунью. Ни слова за час. Впервые встречаю такую клиентку. Конечно, к такой стильной прическе больше подошел бы черный коктейль-дресс и открытые туфли на каблуке. А вот это уж совсем лишнее, — скривившись, ткнул Пьер на красные колготки.
Марию его слова, кажется, встревожили. Она снова посмотрела на себя в зеркало, потом на Дронова. Как он любил у женщин этот взгляд — неуверенный, сомневающийся.