Решительным жестом, словно пытаясь наверстать упущенное, Зеня плеснула себе коньяка в остатки водки.
— Борковского охомутать — это я ещё понимаю, никто бы от него не отказался, пусть. Даже укокошить эту метёлку Фелю — тоже не грех. А я-то подумала, что это Барбара её пришила, тут удивляться нечему, но чтобы на неё и это сваливать?! Нет, я бы так не смогла! Как ты детям в глаза смотреть будешь, если их мать из-за тебя повесят?! Ты мне скажи, трудно было её застрелить? Ты что, сзади — и так сразу попала? А если бы она выжила?.. И что теперь будет, господи… Нет, в голове не укладывается — все из-за какого-то мужика.
— Я… её… ненави-и-ижу, — провыла Уэшулька.
— Кого?!
— Бар… Барба-ару…
— Барбару? Да ты с ума спрыгнула! Это она тебя должна ненавидеть!
— Во набрались! Антракт в биографии им гарантирован, как в Госстрахе, — вдруг тихо сказал кто-то за нашими спинами.
Гром с ясного неба не напугал бы нас сильнее.
Мы с пани Ядзей подскочили, но я все же осмелилась оглянуться. За нами стояли инспектор Бежан с комиссаром Гурским. Может быть, за их спинами стоял кто-то ещё, но я уже не в силах была присматриваться.
— Пошли отсюда, — предложил Бежан. — Спешить-то больше некуда.
Мы молча двинулись к выходу. Зеня в гостиной продолжала свой монолог, быстро приканчивая остатки коньяка.
— Как вы думаете, где она держит ключи от машины? — спросил Бежан, когда мы вышли.
— В сумочке или в кармане костюма, который она надевала последним, — без запинки ответила я.
— В сумочке, — буркнула пани Ядзя.
— А сумочка где?
— В кухне. На столике у дверей.
— И что, мы просто так тихо-мирно разойдёмся? — возмутилась я, даже не пытаясь скрыть разочарования. — Я стоя беседовать не умею! Может, сядем на лестнице?!
— Нет, зачем же. Никто не мешает спокойно посидеть на кухне, эти две дамы наверняка не примутся готовить обед. А ордер на обыск у нас есть, свидетели тоже, мы действуем по всей строгости закона…
Комиссар Гурский нашёл на кухонном столике дамскую сумочку, покопался в ней и вытащил ключи от машины. Не говоря ни слова, он передал их кому-то из своих коллег, который тут же исчез за дверью. Пани Ядвига, преодолев шок, машинально принялась хлопотать по хозяйству.
— Я за детскими вещами пришла, — объясняла она, заваривая чай. — Потому что уже вчера видно было, что пани Уршуля к жизни не скоро вернётся. А тут осень. Школьный скарб они сразу забрали, но одежда-то осталась, вот я и пришла за ней, ключи-то у меня есть. Сначала я хотела, чтобы дети со мной пошли и сами выбрали, что им хочется взять, а потом я, словно предчувствовала, подумала: зачем им на такое глядеть? — и отправилась без них. Открыла дверь, а тут голоса. Без хозяина-то гости редко случаются, я и не стала закрывать дверь. Дай, думаю, посмотрю, что к чему. Если грабители — лучше сразу удрать. А как увидела, что они пьяные за столом сидят, как услышала, о чем говорят, словно к полу приросла. Так и стояла, пока эта пани не пришла, пани Хмелевская то есть.