— Я слишком тяжелая. Раньше, чем мы дойдем до машины, тебе захочется бросить меня в море!
Николас засмеялся:
— Тяжелая? Ты легкая как перышко, дитя мое. — Он помолчал, потом неторопливо добавил: — И это меня не удивляет. Я заметил, что в последнее время ты потеряла аппетит.
Бледные щеки Петы залились румянцем, у нее вырвался нервный смешок:
— Слишком жарко, чтобы есть.
Он долго сверху вниз смотрел ей в глаза. Потом сказал, так ласково, что у нее на глазах выступили жгучие слезы:
— Это не единственная причина. Из-за Майка, да?
Всего десять минут назад Пета бросилась бы опровергать его предположение. Теперь, из-за сумятицы мыслей и чувств, она не смогла ответить.
Николас принял молчание за согласие, и она увидела, как скривились его губы. Конечно, подумала Пета, расстроившись, для него это тоже невесело. Даже если Николас знает, что Лориол не относится к Майку серьезно, он имеет право ждать совсем другого поведения от девушки, на которой собирается жениться!
Она сказала с отчаянием в голосе, пытаясь его утешить:
— Все знают, что… что Лориол не воспринимает это серьезно.
— Нет? — У него вырвался странный смешок. — А Майк? Как насчет него?
Пета с трудом сглотнула. Николас шел довольно медленно, их щеки соприкасались, девушка чувствовала его теплое дыхание.
— Я думаю… думаю, он просто никогда раньше не встречал никого вроде Лориол. Она его сразила.
Глядя на Николаса, Пета заметила, что он помрачнел.
— Да, она действительно производит такое впечатление. Мне очень жаль, моя дорогая. Я… я бы хотел чем-нибудь помочь.
В его голосе прозвучала непонятная ей нотка. Озадаченная, Пета едва не сказала: «Но ты можешь помочь. Как только вы и Лориол объявите о своей помолвке, Майк поймет, что она не воспринимала их отношения всерьез». Но Пета сдержалась. Поскольку вспомнила о своем обещании держать язык за зубами.
Вместо этого она тихо поблагодарила:
— Все равно спасибо за… за понимание. — Сказав это, она поняла, что ее слова могут быть неправильно истолкованы, и попыталась найти более подходящее объяснение. Но Николас, казалось, не нашел в этом ничего неправильного.
Он слабо улыбался.
— «Тот, кто сочувствует, становится добрее». Не беспокойся, моя дорогая. В конце концов, все, возможно, будет в порядке, если это может тебя утешить. — Потом произнес обыденным тоном: — Вот и пришли. И к нам спешит миссис Мэндевилл. Как по-твоему, у тебя хватит сил помахать ей и храбро улыбнуться? Эта добрая дама, кажется, сильно встревожилась!
Маргарет действительно выглядела обеспокоенной.
— Пета, скажи на милость, что ты с собой сделала?