Он замолчал. Несмотря на столпотворение, ни один звук, казалось, не проникал в теперь безмолвный кружок; никто не пошевелился, и Мэдлин подозревала, что большинство затаили дыхание.
— Я уверен, — наконец снова заговорил Джарвис, когда тишина стала уже гнетущей, — что теперь вы понимаете?
Леди Хардести побледнела и застыла рядом с ним — с зубастым тигром, которого собиралась подразнить, — не зная, что ответить.
Джарвис коротко поклонился, ясно давая понять, что разговор окончен, и обернулся к Мэдлин.
— Пойдем, дорогая. — И, словно по мановению его руки, над головами гостей поплыли начальные такты первого вальса. — Уверен, этот вальс доставит нам удовольствие.
Он многозначительно улыбнулся.
В ответ Мэдлин невероятно грациозно улыбнулась ему, по-королевски кивнула теперь притихшим леди и джентльменам и позволила Джарвису увести ее в сторону.
Он повел ее прямо на площадку для танцев и закружил в вальсе. На несколько долгих минут Мэдлин позволила себе подчиниться музыке, позволила стремительным поворотам успокоить ее, позволила своему норову — удовлетворенному и облагодетельствованному — снова смягчиться.
Они кружились по овальному залу, и Мэдлин, вздохнув от удовольствия, задержала взгляд на лице Джарвиса, изучая его глаза и все еще каменное выражение.
— Спасибо, что спас меня. — Она понимала, что это произошло в тот момент, когда он присоединился к компании леди Хардести. — Только мне жаль, что для этого тебе пришлось сделать такое экстравагантное заявление.
Черты Джарвиса смягчились, он, откровенно озадаченный, недоуменно выгнул бровь.
— О том, что ты по-настоящему умолял меня оказать тебе честь и танцевать с тобой вальс и что на всем свете нет ничего, что могло бы заставить тебя отказаться от этого удовольствия.
Несколько секунд он пристально смотрел на Мэдлин, старалась поймать ее взгляд, а потом спросил:
— И что экстравагантного во всем этом ты находишь?
— Ты прекрасно понимаешь, что ты единственный партнер, с которым я хотела бы вальсировать. — Мэдлин бросила на него короткий, но насмешливый взгляд. — Если бы ты предложил мне вальс, я бы не отказалась — и ничего подобного «настоящей мольбе» не понадобилось бы.
— Допустим. — Джарвис привлек ее ближе и легко повел сквозь плотную толпу. — Тем не менее, — продолжал он, когда они начали новый тур, — если бы ты снова отказалась, я, несомненно, умолял бы тебя, чтобы добиться твоего согласия на вальс. — Он заглянул ей в глаза. — Мне нравится вальсировать с тобой. Я, — добавил он через мгновение, — люблю вальсировать с тобой, я обожаю вальсировать с тобой — и это вовсе не преувеличение.