Его взгляд метнулся к Далзилу, а потом снова вернулся к ней.
— По существу, так.
Никто из них не мог понять, куда она их ведет, какую дыру в их планах она обнаружила и была готова показать им. Мэдлин почувствовала исходящее от них обоих беспокойство и не могла не улыбнуться — не самодовольно, а немного покровительственно.
— Когда ты будешь защищать Эдмонда, кто будет следить, чтобы он не убежал?
— Я прикажу ему оставаться сзади. — Джарвис нахмурился. — Он…
— Послушается? — Это слово было полно скептицизма. — Пожалуйста, вспомни, что речь идет о четырнадцатилетнем мальчике… нет, позволь мне выразиться по-другому: о четырнадцатилетнем мужчине из рода Гаскойнов, который после того, как был похищен негодяем и его готовыми на все подручными, оказывается на берегу в гуще жаркого сражения между силами добра и зла, когда контрабандисты на его стороне, а в темноте ночи сверкают мечи и кинжалы. — Ее голос слегка поднялся, дикция стала более четкой и резкой; Мэдлин пронзила Джарвиса взглядом, а потом повернулась, чтобы подвергнуть тому же Далзила. — Вы на самом деле думаете, что он будет покорно оставаться сзади, смотреть и не принимать участия?
Они уставились на нее, лишившись дара речи, не в состоянии ничего возразить, потому что она была права.
Почувствовав удовлетворение, Мэдлин изложила им свою точку зрения:
— В тот момент, когда Эдмонд увидит, что кому-то, кого он знает, грозит опасность, он бросится на помощь — с оружием или без.
Помолчав, она добавила:
— И он не посчитается с твоими приказаниями или запретами, которые ты собираешься сделать.
Наступила тишина. Лицо Джарвиса застыло, а в глазах нельзя было ничего прочитать.
— А вас он послушает?
Спокойный вопрос исходил от Далзила.
— О да. — Мэдлин взглянула ему в глаза и едва заметно улыбнулась. — Можете быть абсолютно уверены, что меня он послушает. И подчинится мне. Он делал это всю свою жизнь и знает, что существуют моменты, когда послушание не может быть предметом спора. Он будет делать то, что я скажу.
Краем глаза Мэдлин заметила, как скривились губы Джарвиса, но когда она повернулась лицом к нему, у него было такое же, как всегда, суровое, непроницаемое выражение. Однако, несмотря на это, она поняла, что он всем своим существом противится ее присутствию на берегу.
Далзил отвернулся и отошел на несколько шагов в сторону от нее.
— Если вы окажетесь на берегу, вы должны суметь защитить себя — и в какой-то степени Эдмонда.
Когда Далзил вернулся обратно, Мэдлин увидела у него в руках два легких меча; оглянувшись, она убедилась, что это та пара, которая обычно висела скрещенной над камином: Джарвис, должно быть, снял мечи — один для Далзила, другой для себя. Оба меча были без ножен, и Далзил, прикинув в руке их вес, протянул один из них Мэдлин рукояткой вперед.