Ее глаза, горящие огнем, искали его взгляд, ее губы, сочные и спелые, приоткрылись, и Мэдлин облизнула их, прежде чем прошептать:
— Какой?..
Чувствуя, что его руки движутся между их телами, Мэдлин опустила взгляд — у нее перехватило дыхание и закружилась голова, когда она увидела, как его проворные пальцы расстегивают крошечные пуговицы на лифе ее дневного платья.
Они стояли в ее конторе, дневное солнце заливало их своим светом, а он обнажал ее груди и собирался сделать бог знает что еще. Она должна остановить его — она могла остановить его.
Но она не сделала ни малейшего движения.
Не в силах отвести взгляд от его пальцев, от пухлых грудей, которые он так быстро освобождал, Мэдлин с трудом сглотнула.
— Какой у вас вопрос?
— Мне нужно узнать, я просто мучаюсь желанием узнать…
Ее платье распахнулось, обнажив груди, и Джарвис, взяв в ладонь один пышный холм и нежно, дразняще проведя большим пальцем по его верхушке, смотрел, как все это поднимается.
Едва дыша, Мэдлин обратила взгляд к лицу Джарвиса; его черты никогда не выглядели более резко высеченными, более строгими — более жесткими из-за обуздываемой страсти.
— …на что похож их вкус.
Смысл этих слов медленно проникал в мозг Мэдлин, а когда все-таки проник, она, моргнув, собралась посмотреть вниз, но в этот момент Джарвис поднял голову и поцеловал ее.
Не так, как делал это раньше, когда у нее разбегались все мысли и она теряла способность думать, а легким, нежным, успокаивающим поцелуем — просительно, с откровенной мольбой.
И поэтому, даже когда его губы прижались к ее губам, она продолжала ощущать его руку на своей груди и могла полностью оценивать каждую возбуждающую ласку, чувствовать каждое прикосновение, проникающее до мозга костей.
— Вы позволите мне узнать ответ?
Слова Джарвиса, коснувшись ее губ, добрались до ее мозга. Не существовало иного ответа, который она могла дать, — кроме как разрешить ему получить то, что он желал. И когда, нагнув голову, он губами коснулся ее подбородка, Мэдлин закрыла глаза, позволяя этому случиться, и задрожала, ощутив, как его губы двинулись вниз по ее горлу. Джарвис замер, словно чтобы принять его — тот ответ, то разрешение, в котором нуждался, и затем опустил голову.
Крепко зажмурившись, Мэдлин затаила дыхание. Держа ее одной рукой за талию, Джарвис отклонил Мэдлин назад и с жаром прижался губами к верхушке ее груди. Мэдлин вздрогнула и потеряла все контакты с внешним миром, когда Джарвис губами, языком, зубами, горячим влажным ртом пробовал и изучал ее — и узнавал.
Ощущения, которые он вызывал и будоражил в ней, которые пронзали и раздирали ее, были более, намного более сильными, чем, по ее мнению, должны были бы быть. Прильнув губами к ее груди, Джарвис увлекал Мэдлин к новым горизонтам обжигающей, окутывающей страсти, в мир более глубокого, более острого и более мощного желания.