— Не знаю, — наконец призналась она и отвела глаза. Как сказать ему о своих чувствах, когда он смотрит на нее с такой неистовой жаждой? — Мне нравится с тобой.
Он вздохнул и поцеловал ее в плечо.
— Оставайся. Спи со мной всю ночь и все утро.
Рэйф хочет, чтобы я осталась.
Она почувствовала взрыв радости...
— А как же соседи?
Он повернулся, прижав ее к постели.
— Соседи? Кэсс, ты взрослый человек. Какое им дело до тебя?
— Рэйф, я серьезно. Я не хочу, чтобы Энди окружали грязные сплетни о его изголодавшейся по сексу вдовствующей матери. Не хочу, чтобы люди говорили...
Рэйф закрыл рукой ее рот. Она посмотрела на него и закрыла глаза. Это унизительно. Наверное, он думает то же, что и соседи. Что она прыгает в постель к первому же мужчине, обратившему на нее внимание. Ей хотелось умереть.
Он убрал руку, но Кэсс отказалась открывать глаза. Она почувствовала у лица его дыхание, и через мгновение его губы коснулись ее губ.
Губы Рэйфа терзали и ласкали, молили и требовали — и Кэсс сдалась. Поцелуй был долгим и томным. Рэйф первым поднял голову.
— Ты вовсе не изголодалась по сексу, — прозвучал его голос в тишине комнаты.
Она посмотрела в его серые глаза. Глаза, которые, ей казалось, должны быть холодными, пылали огнем — огнем желания и другого, более глубокого чувства, не свойственного сдержанному мужчине, каким считал себя Рэйф.
— Ведь так?
У Кэсс возникло безумное желание поспорить с ним. Нет, она не изголодалась по сексу — и поняла это лишь сейчас, после их чудесного любовного слияния. А в его голосе нет сомнений, лишь уверенность мужчины, знающего, что он любит свою женщину.
— Кэсси, не предпринять ли нам кое-что для утоления твоего голода?
Его слова звучали шутливо, но Кэсс знала, что голод действительно был. Кэсс никогда не считала себя страстной женщиной, но Рэйф заставил ее понять, что она потеряла. Нет, она истосковалась не по сексу, а по ласке, любви. Энди не мог заполнить эту пустоту. И Рэйф дал ее душе что-то, чего, может быть, не хотел отдавать или даже не знал, что отдает.
— Не совсем так. Просто... не знаю, чего-то не хватает.
— Мне тоже, — произнес Рэйф после раздумья. Он повернулся на спину, заложил руки за голову и остановил взгляд на шелковом пологе.
— Не хватает близости с другим человеком? — спросила она.
— Нет, — односложно ответил он.
Кэсс приподнялась на локте, аккуратно прикрыв грудь простыней.
— Так чего же?
— Не хватает ощущения семьи, разговоров по-итальянски, переедания по праздникам. Не хватает смеха.
Будь частью моей семьи, подумала Кэсс. Я научу тебя снова смеяться. Но вслух сказать этого не могла. Здесь, в полумраке спальни, Рэйф открылся ей больше, чем когда-либо раньше. Ее так и подмывало задать ему сто вопросов, но не хотелось, чтобы он снова замкнулся. И она прикусила губу, размышляя, что значит внезапно потерять обоих родителей.