Снаружи был вечер. Солнце, огромный оранжевый шар, распороло брюхо об острые вершины сосен, и на землю стекала его светящаяся кровь. Закатный свет резал глаза.
Мадай привычно наклонился, очертил посохом круг. Просители боязливо жались у юрты. Жилище колдуна расположено на некотором отдалении от остального становища, просто так сюда не приходят. Духи не любят, чтобы любопытные наблюдали за их делами.
Он приготовился к обычному долгому ритуалу, когда тело становится чужим, а устами начинает говорить существо, пришедшее из Нижнего мира – обиталища свирепых духов. Даже плеснул на снег из баклажки заранее заготовленной крови. В заговоренном сосуде она не сворачивалась несколько дней.
Но не успел он начать читать заклинание, открывающее вход в Нижний мир, как что-то пошло не так. Очерченный круг вспыхнул багровым. Мадай знал, что это видит только он – обычным людям истинная картина происходящего недоступна; изумленный крик колдун сдержал с трудом.
Багровое пламя поднялось выше, он ощутил, что горит сам. Попытался двинуться с места, но не смог. Тело словно одеревенело, ноги превратились в корни, руки – в ветви. Мадай мог лишь слегка колыхать ими.
Почти сразу в членах появилась боль. Колени заныли словно от старческой болезни, клубок огня поселился в животе, что-то грызущее очутилось в голове. И что самое противное – заныли зубы. Все сразу.
Он никогда не слышал о таком, и учитель, многомудрый Фарра, ничего не рассказывал. Колдуну оставалось лишь корчиться от боли и слушать, что за слова говорит за него кто-то чужой, его губами, но незнакомым пронзительным голосом.
– Путь на юг открыт для тебя, юный Харальд! – были слова. – Иди и найдешь там судьбу свою. Любого, кто осмелится противиться, настигнет кара!
Юноша, забыв, видимо, о том, что с ним беседует дух, рванулся вперед.
– А отец? Узнаю ли я о нем? – крикнул он, когда Гуннар ухватил воспитанника за руку, удерживая от неразумного шага.
– Иди и все узнаешь, юный Харальд, – сказал голос, а затем чужак в теле колдуна рассмеялся. Про себя, но так, что Мадая затрясло и едва не вырвало.
И чужое присутствие исчезло. Призрачное пламя погасло, боль сгинула, словно её и не было. Колдун рухнул на колени, пытаясь не потерять сознание. Ткнулся лицом в восхитительно холодный и шершавый снег.
Внутри дотлевал страх. Настоящий животный ужас.
Кто-то подхватил Мадая под руки, помог подняться.
– Спасибо, – прохрипел колдун, обнаружив, что его поддерживает Гуннар.
– Не за что, – ответил тот.
Подскочил Харальд, вдвоем они помогли Мадаю доковылять до юрты. Там он жадно ухватился за сосуд с водой. Руки колдуна тряслись. Холодные струйки текли по подбородку, щекотали грудь. Но ему было все равно.