— С ума можно сойти с вами!
Анна выдохнув, взялась за голову. На радостях, она, чуть было не вызвала Карпенко, но вовремя спохватилась. "Пусть, всё же поработают на нас".
От сердца так неожиданно отлегло, что у Анны даже закружилась голова, — "Жив! Слава Богу, жив!"
* * *
Не смотря на усиленный режим кондиционера, в изоляторе стоял терпкий запах дезинфекции. Путь Анны перегородила молоденькая медсестра, почти девочка.
— Командир станции только что вышел, — проговорила она.
— Я хочу видеть доктора, — выпалила Анна.
— Он занят, Анна Петровна.
Анна сдержанно поджала губы и бросила взгляд на её имя:
— Вера, где вы учились?
Девушка немного пообмякла:
— Я оканчиваю школу, а здесь только подрабатываю. Но, вы не думайте, госпожа Листвинская, после школы я обязательно пойду учиться на врача.
— Не сомневаюсь, Вера, но очевидно вы не знаете правил. Так знайте, что инспектор ГЕЛИОПУТИ имеет полное право присутствовать в операционной.
Вера незамедлительно покраснела и, опустив глаза, заикаясь, пролепетала:
— Да, Анна Петровна. Хорошо, Анна Петровна, но только не в этой одежде, Анна Петровна.
— Разумеется, — строго произнесла Анна, — так, я жду.
Тихонечко, на цыпочках, нарушая все инструкции и правила, Анна вошла в святая-святых — операционную. Облачившись в хирургический костюм, она вполне могла сойти за одну из ассистенток. Остановившись за спиной доктора, Анна вытянула шею и взглянула на то, что лежит на столе. Казалось, она перестала дышать. Почти всё тело Тимофея было прикрыто пеленой, и лишь один участок кожи обрабатывала сейчас бригада врачей. От тела отрывали обугленные кусочки, а чистое место покрывали специальной эмульсией, которая тут же застывала в виде желе. Анна стояла нешелохнувшись, словно изваяние. Наконец был обработан последний сегмент, и Анна увидела, что он практически покрыт новой кожей, которая постепенно заполнялась кровеносными сосудами. Голова Тимофея была утыкана датчиками, которые очевидно имели связь с голограммным шаром — медикомом, нависающим над его телом.
Зачем она сюда пришла? Ничего конкретного ей всё равно не скажут. Хирург работал молча и сосредоточенно, лишь реплики по делу нарушали тишину. И вдруг Анна увидела торчащую из-под пелены руку Матвея. Очевидно, до рук дело ещё не дошло, но руки, они всё ещё были в перчатках. Интересно, зачем он их носил. Где бы Анна его не видела, везде он был в перчатках. "Может у него болезнь, какая? — подумала Анна, — человек он пожилой". В куче обгорелых тряпок лежали седые волосы. "Бедный, — сердце Анны сжалось, — Надо будет его, как-то поддержать, когда он очнётся. Вот же, кого нужно было ставить во главе совета, а он оказывается, не был даже его членом.