— Ну, давай тогда все события запишем, может какой-нибудь вывод и последует, — предложила Эрлен.
— Бумагу, ручку, — скомандовала я замершей неподалёку Ксене. — Живо.
Через минуту девушка встала на колени, опустила голову, подавая мне письменные принадлежности. На Ксене теперь была теперь такая же форма как на Мигуми, только дополненная наличием ошейника и тату из хны "Собственность Золушки". Пару раз девушка посмела меня ослушаться после чего ей влетело по первое число. Теперь моя давняя врагиня готова была вылизывать мои ноги, только чтобы её не били. Я бы не сказала, что была полностью удовлетворена происходящим, но ощущение власти всё-таки грело душу.
Я вспомнила, как удивились девочки — прислужницы, когда переодевали Ксеню. Кошмар парикмахера, волосатые ноги, ногти ни к черту. Я с удовольствием разъяснила им, чтобы они делали всё, что необходимо для придания ей женственного облика, а если будет сопротивляться — просто пороли. Через час передо мной предстала Ксеня в коротенькой юбочке, черном топике, в белых носочках и светлом парике, завитом кудрями. Я обошла её, оценивая работу девушек, и кивнула. Глаза Ксени полыхали ненавистью, но говорить она не смела.
— Ты сама хотела такой жизни! — пожала плечами я.
— Да как ты, шлюха, можешь говорить обо мне такое! — прошипела, не сдержавшись, она. — Да мой Вовка прибьёт тебя!
Я отвесила ей полновесную пощёчину, что голова её мотнулась в сторону, а потом расхохоталась.
— Елисей, — позвала я охранника и, когда тот зашёл, показала на неё. — Сорок плетей.
И, заметив, как девушка сжалась, передумала.
— Двадцать ей, и двадцать Кузнецову. А потом можешь обоих бросить в рабскую, чтобы раны зализывали.
Рабской комнатой я называла большую клетку с дощатым полом, в которой стояли две двухъярусные кровати. Все, кто спускался в погреб или спортзал мог видеть живой пример наказания. Раньше это было испытание для новичков, а теперь вот назначение сей вещи изменилось.
Я отвлеклась от размышлений и увидела Ксеню, застывшую в такой же рабской позе с протянутыми руками. Эрлен подняла иронически бровь, смотря на служанку, но всё-таки прижала голову Гриши к своим ногам одной рукой, словно защищая его от меня.
— На место, — бросила я и перевела взгляд на подругу. — Жестоко?
— Да нет. Я уже знаю, что они с тобой вытворяли, — Лена опустила глаза. — Ты в своем праве.
— В своем не в своем, но все равно это выглядит для тебя дико, — обиделась я. Хотя на что обижаться-то?
— Давай сменим тему, а то поссоримся, — миролюбиво предложила Эрлен. — Ну, рассказывай, всего всё началось.