— А ты прекрасно, танцуешь, Алиса. Где-то училась?
— Спасибо. Немного в детстве, — смутилась я.
— Однако на зубок знаешь такой сложный танец.
Я отступала, и он захватывал, я буквально погружалась в музыку, и вот меня уже нет, есть только оркестр, играющий внутри и оркестр партнёра напротив, синхронный дуэт. Я очнулась, когда отгремел последний аккорд. Немного запыхавшаяся, но довольная.
— Вы прекрасны, — я обернулась, позади, осторожно держа в руках алую розу, чтобы не пораниться, стоял мальчик лет двенадцати.
Я покраснела. Странно, но сегодня все мне говорят комплименты. Наверное, пора привыкать и не становиться томатного цвета только от одного красивого слова.
— Спасибо, — я тоже осторожно взяла розу, боясь нечаянно уколоться. — Мне розу подарили.
Я обернулась к Аркадию Александровичу.
— Вот видишь, не только я думаю, что ты превосходно танцуешь.
— Ой, — я снова отвернулась, чтобы поблагодарить ребёнка, но его и след простыл. — Странно. Я думала он будет дожидаться ответной вежливости.
— Ничего. Такое бывает в их возрасте. У моего сына появился конкурент. Пойдём-ка, лучше к Шурику, а то он совсем сейчас завянет без твоего внимания.
Я тут же нашла в толпе синие глаза. Лекс стоял прислонившись к стене и с каким-то страхом в глазах наблюдал за мной. Я улыбнулась, когда он заметил, что я смотрю на него. Может быть от моей улыбки ему станет чуточку легче?
Там же. Лекс.
Лекс наблюдал, как Алиса танцевала с его отцом. Мягко изгибаясь в его руках, соблазняя, маня за собой. Неужели эта та? Пять лет назад, когда его предал второй человек, которому он доверял, единственный человек, которого он считал почти братом — он был в ярости. Но за кровавой пеленой мужчина запомнил лишь несколько слов.
— В этот же самый день твоя любовь умрёт. Её убьют те, которых ты не ожидаешь. Ты проведёшь с ней ровно две недели. Пять лет, Алекс. Пять лет… спустя, — прошептали кровавые губы, и карие глаза Эдика закрылись. Навсегда.
Как же он был зол, когда две недели спустя узнал, что Эдуард был невиновен. Он убил неповинного человека. И с того дня прошло ровно пять лет. А теперь та, к которой он так привязался за эти две короткие встречи, которая пробудила его замёрзшее сердце, она в опасности. И в чём заключается эта опасность он не знает.
Холодная расчётливая ярость накатывалась волнами. Он пробегал глазами толпу, стараясь выявить опасных людей. Но нет, таковых не было. Здесь все свои — её никто не обидит, однако слова Эда бились в мозгу.
— Может её запереть наверху? — он обернулся, Алик стоял за правым плечом.