Дубровин повернулся, собираясь выйти из номера. Он не мог находиться здесь больше. Ему казалось, что повсюду чувствуется специфический запах спермы, который трудно спутать с другим. Дубровин даже задержал дыхание, стараясь не дышать этим воздухом. Еще немного, и его просто стошнит прямо на эту ослепляющую чистоту. Но это было только началом пытки. Не успел Дубровин сделать нескольких шагов, как Тамара оказалась впереди, загородив собой проем двери.
– Мальчики на экскурсии, – тяжело дыша, сказала она. – Я не стану оправдываться, а тебе предстоит решить: сможешь ли ты с этим смириться?
– Ты сука, тварь! – Дубровин схватил ее за плечи, сжал их с такой силой, что почувствовал под пальцами каждую косточку. Он повернул ее лицом к кровати. – Ты трахаешься с юным жеребцом, позабыв всякий стыд!
– В постели нет места стыду. Разве не ты учил меня этому? – пытаясь освободиться от впившихся в тело пальцев, прокричала Тамара. – Ты и той девчонке говоришь то же самое, да? Ты стал ее первым мужчиной? Ты уже успел обрюхатить ее и дать деньги на аборт?
– Замолчи, замолчи! – Стас принялся хлестать ее по щекам, но в какой-то момент остановился, увидев, как потянулась на кровати простынь – незадачливый свидетель семейной сцены укрылся простыней с головой. Он не придумал ничего лучше этого беспомощного ухода от криков. – Пусть он уйдет прочь отсюда, к чертовой матери!
– Нет, он останется, а ты сейчас покажешь ему, что ты здесь главный! – сверкнув глазами, прошипела Тамара, схватив его ладонью за ширинку. Она мгновенно расстегнула «молнию» и запустила туда горячую руку. Дубровин остолбенел, он не нашел ничего лучше, как с силой оттолкнуть Тамару. Она отлетела к кровати, тяжело опустившись на пол. Вид ее обнаженного тела, бесстыдно выставленного напоказ, разъярил Дубровина. И ради этого он отказался от Даши, обидел ее, заставил почувствовать себя игрушкой в его руках. Какой бред!
Стас резко застегнул брюки и подошел к Тамаре, схватил ее за волосы и поднял с ковра. Корчась от боли, она следовала его движениям. Дубровин несколько секунд смотрел на нее, потом отпустил волосы, вытер руки о брюки и насмешливо спросил:
– Папе говорить будем?
– Он всегда на моей стороне. Ты никогда не нравился ему, никогда! Он называет тебя никчемным сиротой, тупым плебеем, пробравшимся в постель его дочери, в мою постель. А сегодня я вышвырнула тебя оттуда, чтобы ты отправлялся к своей юной потаскушке!
– Сменить старую потаскуху на новую – хороший обмен. Я обязательно последую твоему совету, а пока я останусь здесь до возвращения мальчиков, – в голосе Дубровина была открытая угроза. Потом его лицо просияло. – И ты со своим жеребцом тоже останешься здесь вот именно в таком виде, первобытном виде. Я хочу, чтобы они поняли, кому докладывали о невинных разговорах своего отца. Пусть они получат жизненный урок: не все так просто и однозначно в этом мире. Думаю, ты произведешь на них неизгладимое впечатление и мужские достоинства твоего избранника – тоже.