Он протянул ей носовой платок. Она молча взяла его и вытерла слезы. И больше уже не плакала.
– Я никак не хотела, чтобы все это стоило тебе таких денег, Леон. Поверь.
– Я вижу, Кэсси. Но я так много над этим думал, что уверен: это лучший вариант. Кроме того, дело сделано, и плакать нет смысла.
Она вздохнула.
– Я не могу не думать, что в глубине души ты никогда не простишь меня.
– Кэсси, речь идет не о прощении. Речь идет о том, что у меня кое на что открылись глаза.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Кэсси, сощурившись, как будто старалась заглянуть в его душу.
Леон уже был готов ответить ей: «Я хочу, чтобы ты любила меня так же сильно, как любила Джоза». Но эта фраза показалась ему маловыразительной, и он сказал:
– Ничего. Мы сейчас заняты очень важным делом, Кэсси. И я говорю не о пристройке к дому. Я говорю о тебе и обо мне, о наших отношениях.
– О тебе и обо мне?
Он опустил глаза на свои руки. Они дрожали.
– Мне кажется, мы сможем создать настоящий дом для всех этих мальчиков.
– Мы? – тихо переспросила она.
Он посмотрел на нее – впервые за долгое время по-настоящему открытым взглядом.
– Кэсси, – нежно сказал он, – ты проведешь со мной ночь... наедине, под звездами?
И опять слезы наполнили ее глаза, подбородок задрожал, и она только молча кивнула головой, потом улыбнулась и положила голову Леону на плечо. Он закрыл глаза и протянул ей ладонь. Кэсси вложила в нее свою.
Леон неторопливо рассказывал Кэсси легенды о первых поселенцах, показывая ей места, где происходили эти истории, и тропы, по которым когда-то пробирались индейцы и ополчение. В своих рассказах он упоминал известные имена и те, о которых она никогда не слышала. С особым интересом она слушала Леона, когда он рассказывал о быте людей в те далекие времена. Кэсси ехала в седле молча, время от времени поглядывая на воодушевленное лицо Леона. Он был явно удовлетворен их теперешними отношениями.
Было совершенно очевидно, что он принял решение оставить у себя и ее, и всех шестерых сорванцов, которых она привезла из Западной Вирджинии. Иначе зачем он стал бы тратить деньги на пристройку к дому, вместо того чтобы докупить еще земли? Зачем стал бы приглашать ее провести с ним ночь наедине?
Они поднимались в горы по серпантину узкой каменистой тропинки. Добравшись до самой вершины, остановились на песчаной площадке, на южной стороне которой стояли два больших валуна. С такой высоты взору открывался необыкновенно красивый вид. На западе солнце окрашивало небо в янтарные, розовые и золотые тона. На востоке темнели очертания большого сарая, дома и ветряной мельницы. Вдаль убегала еле заметная лента дороги. Леон бросил на землю спальные мешки и начал собирать небольшие камешки, чтобы обложить ими место для костра.