- Что ж тебе, позолотить трубу?
- На что лучше! - отозвался геликонист, не поняв, что боцман ядовито шутит. - Весь бы оркестр позолотить: красота!
- Эх ты, кумпол! - Хренков отвернулся.
На корабле еще неприятность: на палубе вдруг тявкнул пес. А ребята, стоя кружком, хохочут.
- Откуда пес на корабле? - загремел Хренков.
- Степушка, докладывай!
Матросы расступились. Вперед вышел Степушка. У него на руках барахтался явно молодой, почти щенок, но крупный пес.
Степушка протянул боцману пса:
- Гляди, Егор Степаныч: лапа - во! Плавучий пес, должно быть.
- Где взял?
- Как с похорон шли. Мальчишки вели его топить за молом. Я отнял.
- Топить пса? Эх ты, мальчик с пальчик!
Ребята загрохотали.
- Мальчик с пальчик!
Удачно сострить - значит не только развеселить других. Егор Степаныч и сам смягчился:
- Если будешь гадить...
Егор Степаныч пошевелил пальцами над псом так, что, право, можно было испугаться за щенка... Пес ласково тявкнул и потянулся лизнуть грозную руку.
- Ишь ты! - усмехнулся боцман. - Не робкого десятка. Кличку дали?
- На ваше желание, Егор Степаныч, - политично ответил Степушка.
- Раз пес плавучий, именовать Б у е к.
Степушка опустил пса к ногам боцмана.
- Буек! - позвал Егор Степаныч.
Буек подпрыгнул и положил передние лапы на пояс боцмана.
- Принять на снабжение.
Команда "Пятерки" принялась за уборку корабля. Пора бы щелочить котлы - в них накопилась накипь. Когда щелочат котлы, почти всей команде отдых. Но командир отряда Егурнов (он держал флаг на "Семерке"), по предложению команды "Пятерки", отдал приказ завтра с рассветом идти в море и в честь погибших опять тралить поле No63 - то самое, где произошел печальный случай. А на мачте у конца мола с вечера трепался сигнал, обещая свежий ветер, если не шторм, наутро.
- Развеять горе в споре с бурей! Чего же лучше, - сказал Степушка.
Но и нельзя было медлить с работой: зафрахтованные Совнаркомом РСФСР итальянские грузовые пароходы прошли Босфор и через сорок часов вступят в наши воды. Им надо приготовить безопасный ход в бухту.
К рассвету настала тишь. Берег, продрогнув за ночь, натягивал на себя с моря плотное одеяло теплого тумана. На кораблях с бока не видно кормы. На тральщиках заливались, как жаворонки перед солнцем, дудки боцманов. Набрякшие за ночь, тяжело висели вымпела.
Первым поднял якорь тральщик No5. Зазвонил машинный телеграф. Взвыла, послав в горы "поросячий хвостик" крика, сирена. Запела за кормой вода. Тральщик уверенно, как слепой в своем доме, привыкший к каждому повороту и уголку, вышел за мол.