День выдался великолепный. На голубом небе не было ни облачка, дул приятно освежающий прохладный ветерок. Идеальный день для посадки цветов. Она откинула назад свои длинные волосы, проклиная себя за то, что не уложила их до начала работы. Теперь с ними невозможно было справиться. Непослушные пряди то и дело норовили подцепить грязь с грядки или с рук Морин. Она выпачкалась в земле с ног до головы.
Уже собираясь закончить работу, девушка присела рядом с дорожкой, огибавшей дом, и открыла банку прохладительного напитка. Она не слышала шагов своего соседа до тех пор, пока он не приблизился к ней почти вплотную.
— Ты так испортишь себе руки, — заметил он.
Она вздрогнула, испуганная его бесшумным появлением, и чуть не пролила напиток.
— Извини, — смущенно пробормотал он, присаживаясь рядом с ней. Он выглядел шикарно в широких серых брюках, сшитой на заказ рубашке и кожаных туфлях. От него пахло дорогим одеколоном. Он тщательно побрился, его волосы были аккуратно уложены. Он совсем не походил на того механика в рабочем комбинезоне, и это лишь усилило ее подозрения. Нет, механики так не одеваются, мелькнуло в голове у Морин.
— Когда я устаю, я ничего не слышу вокруг, — сказала она, взглянув на него. — Я думала, вы уехали на выходные.
Джейк пожал плечами, вытащил из кармана сигарету, прикурил и положил свою позолоченную зажигалку обратно в карман.
— Я решил, что мне не мешает денек отдохнуть. — Он с любопытством посмотрел на нее сверху вниз. От его внимания не ускользнули пятна грязи на ее одежде и выпачканные в земле руки. — Это очень вредно для ногтей. Почему ты не надеваешь перчатки?
— Наверное, во мне живет что-то первобытное, — мечтательно ответила она. — Я люблю копаться в земле. А перчатки — довольно противная штука.
— Давно ты здесь живешь? — затянувшись, с интересом спросил он.
— Почти полгода, — ответила Морин. — Со времени гибели моих родителей.
Джейк испытал к ней что-то вроде сочувствия.
— Я знаю, что это такое — потерять кого-то из родителей, — сказал он. — Мои мать и отец тоже умерли, правда, не в одно и то же время. У тебя есть братья или сестры?
— У меня никого нет. — Она посмотрела на него, не решаясь спросить его о том же.
— У меня тоже никого нет, — сказал он, предвосхитив ее вопрос. — Но я научился ценить одиночество. Оно мне даже нравится.
— Не могу представить, как можно любить одиночество, — задумчиво возразила Морин, глядя на предзакатное небо.
— Неужели? — спросил он, слегка улыбнувшись. — Ты вот тоже из дома почти не выходишь, разве что по воскресеньям. И на работе ты все время одна.