К сожалению, пляж тоже был занят. На дальнем неосвещенном конце ворковали парочки, ничуть не смущаясь соседством таких же влюбленных. Ближе к пирсу, на деревянном настиле, где днем продавали прохладительные напитки, девушка с гитарой услаждала слух немногочисленных посетителей. Наверно, пресловутый живой концерт. Сначала я хотела уйти куда-нибудь подальше и посидеть в тишине, а потом передумала. В конце концов, выступление не так уж мешало. Да и мелодия была приятной… Только рваной какой-то.
…И смутно знакомой.
Я прислушалась. В глубоком, чуть приглушенном голосе слышались рыдания и беспросветное, чуть удивленное отчаяние. Зачем все это? К чему?
Зачем ты тащишь меня снова
К людям чужим
Без единого слова?
Зачем ты берешь мои руки,
Изрезанные ножом?
И эти кошмарные звуки —
Ты говоришь — музыка.
Я говорю — мука.
Я знаю, что будет потом.
Зачем ты ведешь меня глупую, нелепую,
На дальний причал?
И снова кошмарные звуки.
(Рояль заскрипел, саксофон застучал,
И, кажется, стонет скрипка).
Смеюсь и плюю —
Твои губы целуют так мерзко и липко.
Бросаюсь в холодную воду с ограды.
Плыву.
Плыву за буйки.
В холодную моря громаду,
Пока еще руки крепки.
Но шелк этой юбки цыганской
Так тянет ко дну.
И волосы мне облепили лицо.
Тону.
Тону и смеюсь.
Вода в моих легких,
Но я не боюсь… Но что это?
Было темно и вдруг болью прорезался свет.
На досках лежать так холодно.
Прошу у тебя ответ;
Но ты только плачешь,
Целуя мою рассеченную бровь.
И я говорю — тихо — безумие.
Но ты возражаешь — впервые —
любовь.
Где-то на середине песни струна оборвалась, издав жалобный стон. Ничуть не смущаясь, странная девушка продолжила петь, одним голосом вытягивая сложную мелодию. Слушатели, как завороженные, подались вперед — и я вместе с ними. Здесь, на самом краю пирса, было сложно разбирать отдельные слова. Плеск волн заглушал тихий голос, скрадывая окончания, и казалось, что певица задыхается от судорожного плача. Но последнее слово, произнесенное хриплым шепотом, я услышала очень четко. Сжалась в комочек, стараясь не вспоминать.
Безумие.
Любовь.
Наверно, все же безумие. Он ведь ушел.
Кажется, я еще довольно долго пролежала на просоленных волнами досках. Кто-то из постояльцев принес гитару взамен сломанной, и девушка, подкрутив колки, продолжила петь. Я распласталась на мокрой шероховатой поверхности, вглядываясь в далекие звезды, вслушиваясь в гитарные переборы. Издалека все песни походили друг на друга. Жирную точку в выступлении поставил ди-джей с ненавистной дискотеки, увеличивший громкость на радость толпе.
— Бедная Этна, неужели ей это действительно нравится? — сонно пробормотала я, усаживаясь. Футболка на спине промокла и просолилась от волн, бьющих из-под низа в пирс. — Мне — точно нет. Да и в номер пора возвращаться, вставать завтра рано…