- Здравствуй, Катя. Извини, совсем запамятовал о твоем визите, - предлагая жестом мне войти, проговорил доцент. - Ты взяла зачетку?
- Добрый вечер, - сказала я негромко, озираясь по сторонам. - Конечно, взяла.
- Проходи в комнату. Жена вышла в магазин. Скоро вернется. Мы как раз успеем закончить, - сладко улыбаясь, произнес собеседник.
- Вы же говорили, что она больна? - у меня начали закрадываться неприятные подозрения, но я продолжала разуваться, отгоняя глупые мысли.
- Ей стало лучше, - спокойно ответил он.
Войдя в комнату, я опешила. Посредине стоял маленький журнальный столик, на котором торжественно возвышались две бутылки красного вина в окружении вазочек с конфетами и фруктами. У стены располагалась двуспальная тахта, которая была... разобрана.
- Я тут буду сдавать экзамен? - пробормотали мои чуть дрогнувшие губы, а брови поднялись в знак непонимания ситуации.
- А чем плохо? - вкрадчиво поинтересовался мужчина, слегка приобняв меня сзади за плечи. - Ты хочешь получить оценку пять?
Я отстранилась от него и отошла на безопасное расстояние. По телу побежали мурашки, голова отчаянно соображала, что предпринять. Намеки собеседника мне не нравились, а его жадно скользящий по моей фигуре взгляд, приводил в бешенство.
- Наверное, мне лучше уйти, - решив, что честь дороже стипендии, заявила я.
- Зачем спешить? - довольно усмехнулся он. - Давай сначала пригубим вина, потом немного поиграем и... я нарисую в твоей зачетке высший бал.
- Герман Павлович, Вы понимаете, о чем говорите? - взывая к его совести, процедила я, бледнея.
- Естественно, красавица. Я давно уже мечтал провести с тобой вечер, только ты все время ускользала.
Сказав это, экзаменатор с хищно горящими глазами кинулся на меня, едва не перепрыгнув через аккуратно сервированный столик, который нас разделял. Мне стало страшно и противно, а на его лице появилось какое-то кошачье выражение, будто я была не женщина, а пойманная мышка. Шарахнувшись к окну, я попыталась прикрыться от нападения руками, но он сильно схватил меня за волосы, вынуждая упасть на колени. Рухнув на пол, я больно ушиблась, однако инстинкт самосохранения заставлял действовать независимо от болевых ощущений. Я умудрилась дотянуться до бутылки вина как раз тогда, когда озверевший Кривошеин пытался стащить с меня узкие черные брюки, со свитером он уже справился. Резко саданув тяжелой стеклянной емкостью об стол, я разбила ее вдребезги, обрызгав бордовым вином, как кровью, весь палас и кресло. Когда острый край разлетевшейся на части бутылки "Арбатского" оказался возле горла ученого насильника, вместо похотливого огня в его глазах появился панический ужас. Герман Павлович принялся бормотать что-то в свое оправдание, мне же кроме ключа от входной двери от него ничего не было нужно. Подцепив с пола свитер, я медленно двинулась к выходу, продолжая легонько надавливать на кадык побледневшего доцента. Он открыл мне дверь, осторожно повернув в замке ключ, чтобы, не дай Бог, не пораниться о мою оснащенную смертоносным осколком руку. Когда я очутилась за пределами его квартиры, а он, в свою очередь, освободился от угрозы для жизни, Кривошеин истерично завопил на весь подъезд: