, будто на всей планете не происходило ничего более примечательного.
Ждали ее и в самом «Каскаде».
— А вдруг мы ее не узнаем? — предположил как-то утром Максим Петрович. — В самом деле, как она докажет?
Все рассмеялись. Громче всех почему-то Юра.
— Действительно! — воодушевился он и принялся расхаживать из угла в угол, чуть не сшибая подставки с цветами.
С Шурочкиного лица исчезла улыбка.
— Вряд ли что получится, — с сомнением произнесла она. — Как на твои глаза, Агнесса?
Та неопределенно повела плечами. Тряхнув рыжими пружинками, Шурочка повернулась к Юре.
— А ты как считаешь, Юра? — спросила напрямую.
Он остановился и прижал руку к сердцу.
— Ты прекрасна, спору нет.
Но это не убедило ее. Минуту спустя она достала зеркальце и незаметно подкрасила губы.
Наконец, Лада позвонила Агнессе, предупредив о своем появлении завтра, во вторник.
В то утро, пока Валентина вела переговоры в Санкт-Петербурге, Екатерина Дмитриевна осталась за хозяйку во всем агентстве. По своему обыкновению, она прошагала мимо вахтера самая первая, включила везде свет, оглянулась на пустые столы в своей прежней комнате и разложила бумаги на месте Виктора, предполагая провести здесь весь день. На кабинет Валентины она не посягала никогда. Самого Виктора уже давно никто не видел, но стол его занимать не спешили, дожидаясь возвращения суперагента, заключившего по телефону легендарный договор на целую страницу без скидки. Группы ноябрьско-декабрьского набора давно разбежалась, от них остались пять крепких трудоголиков, за которыми догляд менеджера был излишним. На следующей неделе открывалась полоса новых наборов-просеиваний сквозь сито равных возможностей при сдельной оплате труда без единой социальной гарантии.
Следом за главным менеджером с букетом пышных гвоздик, данью признательности Ладе от благодарных мужчин «что бы с нею не стряслось», переступил порог Юра. И все остальные, в обеих комнатах, собрались гораздо раньше обычного. На женщинах были украшения, праздничные платья. Шурочка, по обыкновению, взялась поливать цветы, но желтая лейка выскользнула из ее рук, и посередине комнаты на ковре появилось темное влажное пятно.
«Не к добру»- подумалось Екатерине Дмитриевне.
Внизу прозвенел институтский звонок. Все молчали.
Вдруг издалека, с лестницы по коридору выкатился и стал нарастать комок восклицаний, вскриков, топота и шагов. Ближе, ближе… Дверь распахнулась и на пороге появилась… появилась… ошеломительно-красивая женщина с фигурой Лады, глазами Лады, но не она, не она!
Все оцепенели, все буквально пораскрывали рты. Вслед за нею ворвался разбуженный рой женщин, все завертелось, закружилось и выплеснулось вон вместе с виновницей переполоха. В комнате воцарилась тишина. Первым опомнился Максим Петрович.