«Святая простота, — усмехнулась она. — Куда там вымощена дорога для таких блаженных, нищих духом? Но прежде они с легкой душой спихнут туда своего ближнего».
Танцы стихли. Всем захотелось теплого тесного круга. Усевшись прямо на пол, стали рассказывать анекдоты, петь под гитару. Агнесса спела старинный романс, Лада сыграла что-то сложное, концертное, после чего шестиструнку перехватили молодые люди и отвели душу в современных песнях.
Виктор и Митяй вышли покурить. Все в агентстве было давно обустроено, между комнатами возле входа из общего коридора за столиком сидел дюжий молодец с оттопыренной полой пиджака, тут же разместилась полка с подшивками газет, пестрыми стопками тонких журналов, а также стол с папками, в которых под строгим наблюдением лежали бланки договоров, расценок, гарантийных писем. Лестница на первый этаж была снабжена деревянными светлыми перилами и освещена настенными светильниками в виде ракушек, бросавших на светлые стены полукружные слоистые тени, и даже украшена гирляндами искусственной зелени. Внизу, напротив железной двери расположилась другая дверь, в переговорную комнату, обставленную кожаными диванами и низким овальным столом посредине. О полутемном, паутинном, оставшемся за стенкой, ходе напоминало маленькое окошечко с вентилятором.
Ребята уселись на диваны.
— Цветет «Каскад», — заметил Виктор и дернул шнур вентилятора. Лопасти качнулись и исчезли в быстром движении. Повеяло холодочком. — Ты здесь работаешь, что ли?
— Нет. Меня девчонка пригласила, ага, помнишь, была со мной в «Артистическом»?
— Понятно.
— А ты, правда, директор театра?
— Пока нет, но буду. Это будет новое слово в искусстве сцены…
Виктор курил и думал о своей идее. Он был сражен ее очевидностью, когда неожиданно для себя высказал ее два часа назад. Работа перед кинокамерой дала кое-что, сколько задумок, одиноких находок! Все пойдет в дело. Но сколько потребуется денег… Нищенствовать, пробиваться, как когда-то Венька Травкин, он не собирается.
— Помнишь, ты говорил о ребятах, которые наваривают бабки? Они еще существуют? — остро взглянул он на Митяя.
— А как же. Процветают не хуже «Каскада», ага.
— С ними можно потолковать?
— Вообще-то, можно, но только одному тебе, больше никому. Сейчас они берут десять кусков на две недели.
— Восемь возьмут? — это были последние восемь тысяч долларов. — Когда пойдем?
— Как столкуемся, так и пойдем, ага. Сколько дашь?
— Сколько просишь?
— Двадцать процентов.
— С прибыли?
— С суммы.
— Ты даешь! Пять. Мне ж на дело, на театр!
— Годится. Я с ними повидаюсь и позвоню тебе.