Юра оглянулся на нее и больше уже не отворачивался, развернув стул боком между их столами.
— Какие еще соображения? Кому еще понравился наш герой? — вопросил польщенный успехом Виктор.
— Трудно сказать, — мягко улыбнулась Агнесса. — Никто никогда не узнает, что потеряло человечество за те пять лет, что ум мыслителя занимал себя бизнесом.
Максим Петрович взглянул на нее и молча кивнул головой.
— Браво! — вскричал рассказчик и похлопал в ладоши. — Такого я еще не слыхал, вы первая. Какие еще мнения?
Мнений не было.
И тут Валентина, слушавшая его из своего кабинета, вышла из-за стола и прислонилась к дверному косяку, скрестив на груди руки. Виктор невольно окинул ее с ног до головы и снова поразился ее статному властному облику.
— Удивительно не то, что ему все удалось, а то, что он смог уйти, — заговорила она, привычно размышляя над словами. — Невозможно оборвать процветающий бизнес, бросить, передать в другие руки. Успешный бизнес становится смыслом жизни, верно? Вы и сами знаете это, у большинства уже были прекрасные договора и хорошие деньги. Ведь так, друзья мои?
— Так, Валечка, так, — поддержала Екатерина Дмитриевна.
— Тоже необычное замечание, — проговорил Виктор, глядя ей в глаза.
Валентина молча повернулась к нему спиной, скрылась в кабинете, подкрасилась и уехала на встречу с очередным клиентом.
Виктор тоже направился к двери.
— Покурить никто не хочет?
Желающих не нашлось. Он вышел в коридор.
Екатерина Дмитриевна обернулась к Агнессе.
— Вот и второй философ появился, подстать вам, Агнесса.
Улыбнувшись в ответ, Агнесса сдвинула цветную полоску на своих бумагах и набрала телефонный номер. Зато недоуменно выпрямилась Шурочка. Как это? Разве не с нею пришел Виктор, разве не она самая молодая и красивая в комнате? Все права у нее, Александры, при чем тут какая-то Агнесса?
В коридоре Виктор прошелся из конца в конец мимо открытых и закрытых дверей, прочитал вывески, сунул голову в пустой конферец-зал, вернулся и вдруг заметил темную лестницу без перил, ведущую вниз. Он стал спускаться. На нижнем этаже было полутемно, отдаленно светлел выход в вестибюль, тупичок был захламлен и запущен, в торце его тускло отсвечивала железная дверь. Под лестничным уклоном он различил табурет и множество окурков. Понятно. Он опустился на табурет, чиркнул зажигалкой, но тут же пригасил ее.
Потому что в это время из вестибюля по коридору послышались шаги. И какие! Виктор замер. Будто сторожевой пес, он вытянул шею, потом неслышно отступил в полную темноту. Он слишком хорошо разбирался в походке, чтобы не принять эти меры. Еще в школе он мог идти за человеком, вживаясь в особенности его шарканий, покачиваний, подскакиваний, и в училище, и в театре не было равных ему по выразительной поступи его героев. Походка приближающегося человека говорила о тюрьме, о веском положении,