Дежурный по станции сообщил Грачеву, что за ночь прошло в сторону фронта несколько составов, но ни один из них не останавливался.
— Следует посмотреть по эшелонам, — сказал Томилин. — Возможно, что он пристроился где-нибудь…
— Не думаю. Молодчик не так прост… к тому же ему теперь волей-неволей придется задержаться в городе. Но на всякий случай оставим на станции Цигурова. Погодите, я дам ему необходимые указания.
Подозвав к себе разведчика, майор что-то сказал ему вполголоса.
— А теперь поедем в город, — повернулся Грачев к старшему лейтенанту. — Но прежде вам надо переменить повязку… Тут недалеко, помнится, должна быть железнодорожная амбулатория. Проедем туда.
…Пока врач-хирург осматривал раненую руку Томилина, майор Грачев сидел в углу кабинета, сосредоточенно глядя на обшарпанные, давно не крашеные, но вымытые и выскобленные до белизны половицы. Вдруг он поднял голову.
— Скажите, доктор, не был ли у вас сегодня утром на приеме раненый боец? — спросил он врача, заканчивавшего перевязку.
— Раненый боец?
— Да… боец или сержант, или вообще — человек, раненный в левую руку.
Врач отрицательно покачал головой.
— Нет, раненых сегодня не было. Товарищ старший лейтенант — первый пациент у меня.
— А где здесь еще могли бы оказать первую помощь раненому?
— В городе есть больница. Но это — далеко, с час ходьбы.
— Так… До свиданья, доктор. Спасибо за помощь. Поехали, товарищ Томилин.
За городом, в поле, возле больницы, Грачев велел шоферу остановиться и зашел в приемную хирургического отделения. Однако пробыл он там недолго.
— Ничего нового, — сказал он в ответ на вопросительный взгляд Томилина. — Сюда он тоже не заходил. Где же в таком случае ему сделали перевязку?… Не мог же он сам…
— Но почему вы думаете, что этот человек ранен? Ведь, судя по всему, он улизнул еще до того, как началась перестрелка.
— А как вы полагаете, для чего понадобилось ему выстрелить из маузера там, в лесу, одному?
— Право, не знаю.
— Он сам прострелил себе руку, прежде чем идти в город. Откуда я знаю об этом? Сейчас объясню. Когда я осматривал землю на том месте, где Цигуров нашел гильзу, то заметил следы крови на опавших листьях… дождь не успел смыть их. Кровь капнула как раз там, где стоял стрелявший из маузера. Это — во-первых. А во-вторых, не из одного же любопытства он сорвал повязку с руки убитого им бойца?
— Так неужели же…
— Вот именно, товарищ старший лейтенант! Мы имеем дело с отчаянным человеком, готовым на все. Раз он намерен всерьез замаскироваться, то нет ничего удивительного, что решил слегка покалечить себя. Прошлым летом мне довелось иметь дело с одним диверсантом, которому в гестапо специально ампутировали ступню, чтобы потом забросить его в наш тыл под видом инвалида-фронтовика. Повторяю, это опасный человек, и счастье наше, что нам удалось все же напасть на его следы!