Черная башня (Байяр) - страница 110

— Шарль, — шепчу я. — Отвернитесь.

— Что?

— Да отвернитесь же!

Я хватаю его за руку и тащу прочь. Одновременно на меня накатывает осознание простого и неопровержимого факта:

Мы только что себя обнаружили.

— Давайте удостоверимся, что я правильно вас понял, Эктор.

Я опять в кабинете Видока, и он снова сидит, вальяжно откинувшись на спинку черного кожаного кресла и положив ноги на стол красного дерева.

— Итак: брат короля, граф д'Артуа, пришел к заключению, что некий молодой человек по имени Шарль Рапскеллер на самом деле — его давно пропавший племянник Людовик Семнадцатый. Вместо того чтобы предоставить молодому человеку возможность получить по праву принадлежащий трон, граф нанимает двух убийц. Двух негодяев из парижского отребья, которые, как это свойственно негодяям, убирают не того человека. Однако д'Артуа не знает об ошибке — то есть не знал до вчерашнего дня, а вчера во время прогулки он, проезжая мимо, по чистой случайности видит этого самого Шарля Рапскеллера, как тот смотрит на него невинным взглядом из-под посольского парика…

Между нами кое-что изменилось. Я больше не пасую перед его скептицизмом.

— Независимо от того, является Шарль на самом деле королем или нет, — говорю я, — есть кто-то, кто его королем считает. Именно по воле этого кого-то были убиты Леблан и Тепак. И если это так, то следует задаться вопросом: кто больше всех потеряет, если объявится пропавший Людовик Семнадцатый?

— Для начала, Людовик Восемнадцатый.

— Нет. — Я энергично трясу головой. — Король стар, болен, у него нет собственных детей, он готов принять свою участь. Больше всех на карту поставлено у графа д'Артуа. Если появится другой король, способный иметь детей, то вся семья д'Артуа в одно мгновение лишится прав на трон. И если д'Артуа не пожелает уйти по-хорошему, Франции придется выбирать между двумя монархами. Что из этого может получиться, кроме гражданской войны? Которая практически наверняка доведет до конца начатое Революцией. То есть положит конец всякой монархии, отныне и навеки. Позвольте спросить вас, — я смотрю ему в глаза, — граф д'Артуа готов смириться с подобной перспективой?

Поначалу Видок молчит. Только крутит в ладонях пустую чашку из-под кофе.

— Обвинения серьезные, Эктор.

— Знаю.

В следующую секунду он отталкивает чашку и хлопает обеими руками по столу.

— Мне нравится это, Эктор!

— В смысле, вы со мной согласны?

— Да нет, черт побери, но разве в этом дело? Вы стали думать как сыщик. Я вспоминаю, насколько робким вы были всего неделю назад, боялись собственного голоса, а теперь посмотрите, какие величественные, стройные теории вы развиваете! Я чрезвычайно горд — впрочем, довольно похвал. Скажите лучше, где вы оставили месье Шарля.