Улицы в те времена были почти пустые, и они доехали до места за четверть часа.
– А ты хорошо рулишь, молодец! – похвалила тетю Нюсю Мария, настроение которой резко изменилось к лучшему.
– Твоя школа, – улыбнулась тетя Нюся. – Я и Анечку обучу. Сейчас она на занятия ходит, да и темнеет рано, а как день начнет прибавляться, так и обучу.
– Нет, – сказала Мария, – мы отдадим ее в автошколу, не надо мне самоучек.
– Ладно, – согласилась тетя Нюся, выходя из автомобиля.
У самого подъезда клиники Мария вдруг повернула назад.
– Ты шо, Маня? – перехватила ее за рукав дорогого пальто тетя Нюся.
– Не хочу, давай в другой раз, давай домой, – скороговоркой проговорила Мария.
– Не, Маня, пийдымо. Шо таке? Пийдымо. – Тетя Нюся взяла ее за руку и, как маленькую, ввела в здание.
Как это обычно бывает в дорогих клиниках, в помещении было светло, тепло, просторно, чисто. И никаких запахов лекарств. В клинике пахло точно так же, как в спальном вагоне поезда «Марсель – Париж»: немножко чабрецом, чуть-чуть душицей, чуть-чуть лавандой. Наверняка запахи комбинировал один и тот же парфюмер, очень дорогой и модный. Видимо, этот тонкий смешанный аромат был признан кем-то как бы неотъемлемой частью комфорта высокого уровня. Мария так волновалась, что даже не обратила внимания, что кроме них с тетей Нюсей в клинике нет посетителей.
Представительный рослый швейцар средних лет проводил их в гардеробную комнату, помог снять пальто и повесил их на красивые деревянные плечики. Потом к ним подошла седовласая статная распорядительница с ухоженным, молодым лицом и выслушала просьбу Марии Александровны о консультации у гинеколога.
– Сегодня не приемный день, – начала распорядительница.
– Ладно, в другой раз! – обрадованно прервала ее Мария Александровна.
– Нет-нет, мадам! Вы пришли в первый раз, и мы обязательно вас примем, – торопливо проговорила распорядительница. – Вам так повезло – сегодня здесь сам профессор Шмидт. Одну минутку. – Распорядительница прошла в глубину помещения и скрылась за белой дверью какого-то кабинета.
Профессор Шмидт оказался совершенно древним, крохотным, худеньким, в роговых очках, занимавших едва ли не половину его сморщенного личика с коричневыми пигментными пятнами на щеках и на лбу, с глянцевито поблескивающей лысиной какой-то удивительной строго квадратной формы, с пучками седых волос, торчащими из крупных ушей, свидетельствующих, как известно, о незаурядности натуры.
Прежде чем осматривать Марию Александровну, он задал ей несколько вопросов, традиционных в его профессии. Выслушал ее ответы без эмоций, хотя чуть удивился, что беременность первая, но не стал это никак комментировать, а только пожевал тонкими бескровными губами.