Он воткнул шприц в дно пластикового пузыря, где на дне болталось еще достаточно жидкости, набрал десять миллилитров и ввел препарат в вену Ники.
– Ну что же, теперь остается только ждать, в любом случае бежать на второй этаж уже поздно, – тихо проговорил рыжий, устало осев на край кровати.
– Ничего, мы справимся, да, доча? – Я качала свою девочку на руках и, прижавшись губами к маленькому ушку, тихо-тихо шептала: – Нам ведь нельзя друг без друга, никак нельзя. Давай, кусочек мой родной, держись, это ведь не в первый раз! Ты уже вытворяла что-то подобное, правда, тогда тебе помогали…
– И сейчас помогали, – еле слышно проговорила Ника и, слабо улыбнувшись, открыла глаза. – Вернее, это я помогала, сама Лхара ни за что бы не справилась.
– Ну, как вы, юная леди? – Над нами склонился смущенно-радостный Петер.
– Если честно, не очень.
– А как насчет обеда? Правда, бульон остыл, но пирожки вполне съедобны.
– Что-то расхотелось, – поморщилась девочка, глянув на заваленный едой столик. – Я так устала, что, кажется, и жевать не могу.
– А ты попробуй. Тебе обязательно надо поесть, ты слишком много сил потеряла. Сейчас я все устрою.
Петер оттащил капельницы в угол, помог нам устроиться в подушках повыше, поставил перед каждой столик и разложил еду: каждой по чашке бульона, по три пирожка на салфеточке, налил из кувшина сок в два высоких стакана, оставшуюся часть поверхности столиков завалил фруктами, среди которых были совершенно незнакомые.
Его вообще было не узнать – из апатичного меланхолика рыжий превратился в оживленного холерика, он буквально искрил от избытка энергии, даже его волосы из мертвых кусков лисьей шубы превратились в сполохи пламени.
– Ну, вот как-то так, – Петер критически осмотрел дело рук своих и присел на край кровати возле Ники. – Так, юная леди, мама с трапезой справится самостоятельно, а тебя я буду кормить.
– Что я, маленькая, что ли?
– Ты не маленькая, ты слабенькая. А я – врач, и ты обязана меня слушаться, если хочешь поправиться.
– Ну ладно, кормите, – проворчала Ника. – Надеюсь, слюнявчик цеплять не будете?
– Слюнявчик? – озадаченно нахмурился Петер. – Я, к сожалению, не так хорошо владею английским, я такого слова не знаю.
– А это вовсе и не английское слово, а русское, – хихикнула девочка. – Я и сама не знаю, как это будет по-английски. Фартук или…
Договорить она не успела, дверь резко распахнулась, и в комнату мелким, но очень противным смерчем внесло мистера МакКормика. Следом неспешно вплыл… (скорее вплыло – самые подходящие сравнения для этого типа все среднего рода) тот самый человек-призрак, он же Великий Отец Нгеле, он же нацистский преступник Йозеф Менгеле собственной зловонной персоной.