Сашка мне рассказывала о чудесных препаратах МакКормика, буквально за несколько дней поставивших ее на ноги после жуткой автоаварии, но одно дело – слышать и совсем другое – испытать действие одного из этих препаратов на себе.
Другого объяснения собственному весьма симпатичному самочувствию я найти не могла. Да, в общем-то, и не искала особо, не до того было.
Потому что в каюте я снова была одна! Причем в той же самой каюте, с дверью которой я обошлась так по-носорожьи. Теперь вместо несчастной деревяшки вход закрывала наспех приделанная циновка. Молодцы, быстро учатся, не стали снова запирать.
А значит, и Нику не забрали от меня, она снова просто ушла к своей новой подружке. Надеюсь.
Я села в кровати, ожидая приступа дурноты или головной боли, подождала минуту, другую – нетути. А как насчет головокружения и слабости, если быстро встать? А никак. Тоже отсутствуют.
Вполне комфортное, управляемое состояние. Кем управляемое? Мной, конечно.
Так, куда направим себя вместе с состоянием? Понятно.
Иногда все-таки организм рулит. А кстати, в этой каюте есть удобства или они общие, в коридоре? Или на нижней палубе ватерклозет в виде дырки в полу?
Нет, вряд ли, с дыркой в дне не плавают, с дыркой тонут.
Поэтому удобства были в каюте. Вместе с зеркалом.
Очень, между прочим, депрессивным зеркалом, заглянув в которое, становишься унылым осликом Иа из советского мультика о Винни Пухе.
– Я так и знала, – тяжело вздохнула я, хорошенечко рассмотрев свое отражение с другого бока, – с этой стороны то же самое. Бледная всклокоченная тетка, которой не мешало бы принять душ и расчесаться.
– Мамс! – сначал был голос, а потом уже – приближающийся топот. – Ты где? Ты с кем там разговариваешь?
– А может, я еще сплю?
– Не-а, – в дверь гальюна поскреблись, – ты проснулась недавно, я почувствовала, и это хорошо – будить не пришлось. Очкормик сказал, что тебе желательно самой проснуться, а тут мы вдруг уже приехали, выгрузка началась…
– Кто сказал? – Я открыла дверь и подхватила на руки своего основательно замурзанного ребенка – душ не помешал бы нам обеим. – Как ты назвала славного доктора Стиви?
– Очкормик, – хихикнула Ника. – Это мы с Лхарой так придумали. У них в племени его зовут богом Ормиком, я назвала Очкариком, а вместе – Очкормик.
– Мадам, – я потерлась носом о щечку дочери, – а где вы так угваздаться ухитрились? Ты себя в зеркале видела?
– Это я обедала. Тут такие фрукты вкусные! – Девочка сладко зажмурилась.
– И что, ты их ела из поросячьего корытца?
– Ну мамсик, ну как ты не понимаешь – фрукты надо есть, вгрызаясь в них по уши! Мы с Лхарой соревновались – кто больше вгрызется. Я победила!