После необходимого изучения устанавливался личный контакт с человеком, и на протяжении определенного времени я старался понять, подойдет ли он для сотрудничества с КГБ, много ли знает, каковы его перспективы, умеет ли держать язык за зубами. Наверное, и ко мне присматривались, изучали, давали оценку. Случаев отказа я не припоминаю, хотя и рабочие и личные отношения с привлеченными мною к сотрудничеству людьми складывались по-разному. В целом же люди, как мне кажется, охотно шли на сотрудничество, воспринимая его как доверие могущественной организации, проявляя некоторый интерес, надеясь на возможную поддержку. Многие, как я узнал позже, надеялись, что «дружба» с КГБ повысит «выезжаемость», но они сильно ошибались: наоборот, требования к агентам, особенно к опытным, знающим методы работы КГБ, были довольно высоки, и нередки бывали случаи, когда в выезде за рубеж им отказывали.
****
Много говорили и писали о том, что при вербовке отбирается подписка. Это делается не всегда, и вообще это не обязательно — дело в том, что подписка, в сущности, отражает не обязательство сотрудничать со спецслужбой, а обещание не раскрывать методы работы, которые могут стать известными агенту. В целом же подписка — слабая попытка со стороны спецслужб гарантировать неразглашение их тайн, а со стороны вербуемого — выражение доверия к оперработнику и его ведомству. Однако сама вербовка — почти всегда достаточно драматический акт, вот почему Бобков не раз советовал обязательно встретиться с агентом-новичком на следующий день, чтобы поддержать его, посмотреть, как он выглядит, в каком настроении.
За долгие годы службы ни разу не слышал, чтобы агент из числа советских граждан сотрудничал с КГБ на материальной основе. Описанная ретивыми журналистами «статья 9» использовалась вовсе не для выдачи «зарплаты» агентам: платили за квартиры, номера в гостиницах, использовавшиеся для конспиративных встреч, дарили агентам по разным поводам подарки (как правило, очень скромные). В ходу была известная поговорка — дорог, мол, не подарок, дорого внимание… Я с самого начала восстал против такого подхода и даже сумел убедить и Лебедева, и Гостева в том, что секретная служба такой страны, как наша, мелочиться не должна. Либо подарок должен быть дорогим, запоминающимся, либо лучше ограничиться, скажем, ужином и задушевным разговором.
Еще одно воспоминание из 1967 года. Я наслаждался относительно размеренной жизнью, о которой, работая в «семерке», потерял всякое представление: на работу приходил к 9.30 и, пока осваивал участок и не был привлечен ни к каким мероприятиям и операциям, уходил домой в 18.30. Мало того, почти все выходные и праздники я проводил дома, к чему долго не могли привыкнуть ни я, ни мои близкие. Бывало, «Черный», в конце дня разворачивая газету и наблюдая, как я собираюсь уходить домой, цвыкал зубом и ехидно спрашивал: «Уже домой? А мог бы и посидеть еще…» — «Мог бы, да не стал», — привычно отвечал я.